- Да! То есть нет! Все улики свидетельствовали против него. Теперь-то я понимаю, что его подставили, раз отец оказался жив, но присяжные этого не знали. И теперь Фэрроу ищет мести. Десять лет за решеткой кого угодно изменят. Я все-таки должна дозвониться Бетти.
Больше я ничего сказать не успела – миссис Чендлер повесила трубку. Я повернулась к Ошу, который расплывался перед помутневшими от слез глазами.
- Поверить не могу, что этот кошмар повторяется.
Ош развернул Развалюху и понимающе кивнул:
- Перед тем как он ушел, ему позвонили. Звонок его… расстроил. Видимо, это был твой дядя. Просил заехать в участок и ответить на несколько вопросов.
- Не может быть. – Внутри разгорался гнев. Дяде Бобу даже не хватило смелости все мне рассказать! – Поэтому Рейес отправил тебя со мной.
- Я тоже так думаю.
- Куда ты едешь? – спросила я, оглядываясь по сторонам.
- В участок, куда же еще?
Когда мы подъехали к участку, он больше смахивал на эпицентр бушующего безумия средств массовой информации. Перед стеклянным зданием, где уже установили возвышение, в несколько рядов выстроились операторы и репортеры. Судя по всему, кто-то собирался сделать официальное заявление.
Ош еще не успел заглушить двигатель, а я уже выскочила из Развалюхи и побежала вверх по ступенькам, но меня остановил какой-то офицер. Глазом моргнуть не успела, как появился дядя Боб и велел пропустить меня.
- Ты все знал, - сказала я, чувствуя, как с каждой секундой все сильнее и сильнее разгорается гнев. Без всяких препятствий мы вошли в участок. – Знал, что дело замешано на суде Рейеса.
- Мы узнали об этом буквально только что, - отозвался Диби, провожая меня в свой кабинет.
- Только что?
- Вчера днем. Один из наших парней прогнал имена по базе данных судебной системы и нашел совпадения.
- И когда ты собирался мне рассказать?
- Подождать предложил я.
Я резко развернулась. За нами шел капитан Экерт.
- Тогда вы хитрая и гадкая задница.
Он помрачнел:
- Вы не имеете права называть меня задницей.
- Сфинктер вам нравится больше?
- Итак, вам интересно, почему мы сразу вам все не рассказали, - продолжил капитан, буквально затолкав меня в кабинет Диби, а потом у него и спросил: - Не принесете ей воды?
- Не нужна мне никакая вода. Я хочу увидеть своего жениха.
- В данный момент он задержан.
С отвисшей челюстью я уставилась на дядю Боба. Он, как никто другой, должен знать, по какому тонкому льду ходит весь участок.
- Поверить не могу. Ты же знаешь, что он этого не делал, дядя Боб.
- Знаю, Чарли, но нельзя игнорировать улики.
- А как насчет той женщины из Калифорнии? Она исчезла два месяца назад.
- Через несколько недель после того, как Рейеса освободили.
Я горько усмехнулась и подошла к окну, из которого открывался вид на… еще одно окно.
- Ты знаешь, как это на него повлияет, - не оборачиваясь, сказала я. А когда все-таки повернулась, весь свой гнев направила на Диби. – И знаешь, что все это ужасно несправедливо.
- Знаю. – Явно не планируя возражать, он провел рукой по волосам.
Я отвернулась. Не могла больше смотреть ни на одного, ни на другого.
- Вы достали записи звонков с рабочего телефона Анны? Выяснили, кто та женщина, которая явилась из ниоткуда и хотела с ней встретиться?
- Записи до сих пор изучаются, - сказал капитан.
- Мы ведь даже не знаем, когда Анна получила этот звонок. До сих пор ничего необычного обнаружить не удалось.
- А новое дело? Пропавший парень кому-нибудь что-нибудь говорил?
Когда я снова повернулась, Диби опустил голову.
- Он сказал матери, что хочет поговорить с Рейесом. Узнал, что Рейес купил бар, и хотел туда заскочить. Это было на прошлой неделе.
- Ну и что? Он приезжает в бар, и Рейес уговаривает его написать записку, чтобы потом похитить? Между прочим, я ни разу не слышала от Рейеса слово «славный». Это на случай, если вы все еще ведете расследование.
Я пулей выскочила из кабинета. Увидеться с Рейесом мне явно не позволят, а значит, вместо того чтобы попусту тратить время, лучше как можно скорее позвонить адвокату. За мной на улицу вышел дядя Боб, и его тут же завалили вопросами репортеры.
- Детектив! Детектив! Вы снова пытаетесь обвинить Рейеса Фэрроу в преступлении, которого он не совершал?
Я остановилась и заметила в толпе Сильвию Старр. Класс.
- Идет ли речь о новом судебном процессе? – спросила она.
Я закатила глаза. Сама я бы не доводила дело до суда, но Рейес имел на это полное право. И мне начинало казаться, что это не такая уж плохая идея. Может быть, если он отсудит у властей несколько миллионов, они перестанут таскать его по допросам, как только взбредет в голову.
Диби шел за мной до самой Развалюхи, а потом схватил за руку и, развернув лицом к себе, тихо проговорил:
- Я не думаю, что он виновен, милая, но ты должна понимать: я не могу не обращать внимания на улики, которые суют мне под нос.
- Ну конечно, - сказала я, вырываясь из его пальцев. – Вот только, когда ты в последний раз считал его невиновным, он сел на десять лет за то, чего не делал.
Я залезла в Развалюху и со всей дури захлопнула дверь.
- Если тебе станет легче, - сквозь окно продолжал Диби, - ты была права по поводу тела, которое украли с кладбища. Мы обыскали дом старшего смотрителя и в шкафу в гостевой комнате нашли труп недавно умершей молодой женщины.
- Честно говоря, не становится, - отозвалась я, и Ош тронулся с места.
Не мешкая, я набрала Куки и, едва та взяла трубку, сказала:
- Мне надо знать имена всех присяжных.
Когда я появилась в офисе, Куки раздобыла не только список имен, но и свежие фотографии почти всех присяжных из архива Службы регистрации транспорта.
- Мне очень-очень жаль, солнышко, - вздохнула Кук, бросившись меня обнимать, едва я переступила порог.
- Спасибо, Кук. Что-нибудь узнала?
- Я все еще работаю над фотографиями, зато нашла вот это.
Она показала статью о суде, которую мы раньше не видели. Судя по дате, статью написали через год с лишним после вынесения Рейесу приговора.
Куки показала на отдельный абзац:
- Вот смотри. Одна из присяжных утверждала, что остальные ее запугивали и вынуждали признать Рейеса виновным, хотя сама она в это не верила. А дальше она говорит… вот, - Кук показала на другой абзац. – Говорит, присяжные над ней насмехались, а один и вовсе обозвал влюбленной идиоткой. Мало того, во время заседания присяжных она получала записки с угрозами, и кто-то велел ей угомониться, чтобы все поскорее пошли по домам. Сказал, что даже его тупой сын понимает, что Рейес виновен. Ей пришлось изменить свой голос и, вопреки собственным убеждениям, отправить Рейеса в тюрьму. – Куки отошла в сторону, чтобы я могла сама просмотреть статью. – Судя по тому, как написана статья, эта женщина была в бешенстве. Похоже, она настаивала на расследовании, но так ничего и не добилась.
- Как ее звали?
Кук просмотрела свой список имен:
- Сандра Рэммар. Но ты еще самого интересного не видела.
Я повернулась к подруге. Было почти страшно надеяться, что ей удалось узнать нечто такое, что убедит копов в невиновности Рейеса. Она придвинула ко мне фотографию Сандры Рэммар со времен суда.
- Никого не напоминает?
Я схватила снимок со стола.
- Боже мой, Куки! Ты просто чудо!
- Согласна на все сто.
Я подпрыгнула и крепко обняла подругу, а потом вдруг вспомнила, что совсем забыла про Оша, который стоял рядом и изучал находки Куки.
- Это, часом, не барышня из новостей?
Я усмехнулась:
- Она самая.
- Она сменила имя, - сказала я в трубку, пытаясь убедить капитана хотя бы прислушаться ко мне. – Она была присяжной.