- Ну и что? - удивилась Вольга. - Ты, значит, имеешь право говорить про нас всякие гадости, а мы о тебе не можем.
И совсем она не права. Я всего лишь честная. О чем и начала рассказывать присутствующим в комнате.
- Неправда. Я не говорю гадости. По крайней мере, про маман, - я повернулась с мамочке и ласково оскалилась. Попробовала я бы сделать обратное. Мне бы хуже было.
Мама у меня женщина строгих правил. Чуть что не по ее, так сразу в дело вступали санкции, а под их действие мне не хотелось бы попадать.
- Солнышко, - мама была само добродушие, - еще не хватало, чтобы ты про меня говорила. Я же тебя родила. Я же была с тобой связана одной пуповиной...
- То-то я думаю, откуда в меня столько желчи натекло,- задумчиво посмотрела на мадам Жени. - Видимо, из сообщающегося сосуда. Не знаешь из какого? - с задумчивым видом поинтересовалась у маман.
Я вступила на тонкий лед, что сразу же и ощутила.
- Дочь, - строго произнесла она, - не смей.
Это была уже серьезная заявка, к которой следовало отнестись крайне внимательно.
Я даже поперхнулась от гневного окрика со стороны родительницы. И обрадовалась, что избегу чересчур долгого выяснения отношений. Все же в присутствии Вольги мамочка вряд ли осмелится отчитывать свое дитя. Не с руки. Она предпочитала это делать наедине. Все таки родительница у меня умная женщина.
- Мам, ты сейчас о чем? - икнула в ответ.
- Не смей ковырять в носу. Это не культурно. Как ты будешь выглядеть перед Жоржем на церемонии обручения? Что он подумает о нашей семье? Я в тебя столько денег и сил вложила, а ты? Еще раз увижу - наложу заклятие.
- Какое? - испугалась. - Чтобы пальцы отсохли?
- Нет. Чтобы пальцы распухли и в нос не влезали,- я даже икнула от неожиданности. Не ожидала такой подставы с ее стороны.
- Добрая ты у меня, мамулечка. Ласковая, - подобострастным тоном произнесла на угрозу матери. Следовало срочно принять меры по поводу усмирения маминого гнева.
- Не зли меня, Лизетта, - предупредили меня.
- Хорошо. Хорошошечки. Не буду, - я спрятала фантом провинившегося пальца за спину, продолжая перебирать оставшимися четырьмя на одной руке и пятью на другой.
- Ах ты нехорошая девчонка, - повысила голос матушка. - Кончай свои шуточки.
Она терпеть не могла, когда я вела себя как маленькая девочка, только-только научившаяся волшебным фокусам, а уж тем более когда я вступила в брачный возраст. Видимо матушка забывала, что все растут до определенного времени, а потом перестают, лишь для окружающих продолжая развиваться, в то время как душевное состояние останавливается на определенной отметке. Вот у меня она зависло где-то лет в двенадцать. И что мне теперь делать? Пойти напиться слизи узколобой улитки или нанюхаться выхлопов пауков-черепашек.
- В чем дело? - с невозмутимым видом посмотрела честными глазами матушке в лицо. Я же не только шкодить научилась, но и делать прекрасную мину при плохой игре. Кстати, я обожала играть в карты, особенно мухлевать. Меня просто хлебом не корми, а дай подержать в руках колоду моих личных крапленых карт. Есть у них один маленький секретик, но о нем я даже под страхом смерти никому не сказала бы.
- Еще раз палец спрячешь — отдам его Тузику. Пусть порадуется старичок.
- Мадам Жени, ну зачем так жестоко? - вмешалась в наш разговор с родительницей Вольга, сожравшая все мороженое без остатка.- Можно начать с малого.
- Это как? - переключила свое внимание маман на Вольгу.
- Отдайте Тузику только одну фалангу. А вдруг ему не понравится... или он вдруг подавится. Жалко животинку.
- Ах, ты, предательница, - я кинула подушкой в сторону Вольги, которая тут же отбила мой снаряд. - Все. Трепещи. Мой гнев тебе обеспечен.
- Он на меня не действует, - помахала ложечкой Вольга. - Ты уже пробовала. Забыла что ли? Пару месяцев назад. После того как я вместо блондинки тебя сделала брюнеткой с прозеленью, ты тогда еще на свидание с Альбертом собиралась.
Было дело, когда мне хотелось что-нибудь поменять в своей жизни, вот я и решила пойти по пути наименьшего сопротивления, изменив несколько раз цвет волос, но потом вернулась к своему исходному окрасу.
Я замерла, втянула голову в плечи и даже прикрыла один глаз, забыв, что надо бы сделать это двумя сразу. В воцарившейся тишине комнаты раздался звериный рев.
Это матушка не совладала со своей оборотнической сущностью. С нею иногда такое бывало, когда внезапно кто-то пугал очень сильно или же когда она переживала за меня. В таком состоянии ее боялся даже папа.
Ну не хотела она чтобы я связывалась с Альбертиком. Не нравился он ей. А ведь он такой хороший мальчик. Ну подумаешь, что состоит из сплошного тестостерона и девиц меняет как перчатки, зато у него есть большой ...нет не причиндал, в народе зовущийся перчиком, а … кролик Илларион. С бооооооольшими ушами. Я от них балдею.
Но маме же не объяснишь что Альбертик меня интересовал только с одной стороны, как владелец крола с боооооооольшими ушами. Она же, наверняка, подумала совсем о другом.
Видеть маму в гневе с частичной трансформацией это не каждому под силу. Вот мы с Вольгой и спрятались под кровать, пока мадам Жени бушевала на первом уровне. Я же с подруженцией, находясь на минус первом, если считать за нулевой кровать, выясняли, чем я буду портить жизнь злостной предательнице.
- Придешь ты ко мне брови пощипать еще раз. Я ни одной волосинки не оставлю. Так и знай, - угрожала я, стараясь слиться с мебелью.
Кажется, маман потихоньку стала приходить с себя и скоро меня ждал крайне неприятный разговор по душам. Я уже предвидела что и какими эпитетами будет до меня донесено. Уж, что-что, а промывать мозги мамочка умела качественно. Иной раз я даже мечтала о рукоприкладстве к своей персоне, но только бы избежать выедания мозга десертной ложечкой. И все это с чувством, с толком, с расстановкой. Одним словом, в этом мадам Жени была спецом высшего разряда — уровень бог.
- Если ты такое сделаешь, то я расскажу куда ты бегала месяц назад..., - прошипела Вольга.
Вот, зараза, а она откуда узнала?
Пожалуй, пора и мне присоединиться к маме и начать перекидываться, хоть и слаба я была в этом деле. Но подружка, своим невольным замечанием вывела меня из себя. А я то думала, что она не в курсе моих шалостей, мухоморина безъюбочная, сосиска в чехле, шкурка от охотничьей колбаски. Вот кто она.
- Попробуй только, сразу же выдам твою тайну про депиляцию, - предупредила я.
- Лиззи, ты же этого не сделаешь, - округлила глаза до размера страусиных яиц Вольга.
- Еще и как сделаю. Всем расскажу где у тебя фиалковое поле..., - злорадно прошипела, видя как меняется на глазах подруга, превращаясь из самоуверенной царицы прерий в драную кошку.
- Лиззи, я честно-честно больше ни пол словом мамочке. Честно-честно, - запричитала она.- Только не надо никому ничего говорить.
Я выдержала длительную паузу, наслаждаясь собственным триумфом и только после этого милостиво произнесла:
- Договорились. Но только ты молчишь и про Альбертика, и про месячной давности вояж, а уж как будешь выкручиваться перед моей маман это ты сама придумываешь.
- По рукам, - расслабилась Вольга.
Еще бы она не переживала за свою тайну. О таком даже под страхом смерти девушке никому нельзя рассказывать, а тем более посторонним людям. А все дело в том, что реклама это страшная вещь и с ее помощью можно продать даже то, что продать по определению нельзя. А если ко всему прочему приложили руки некомпетентные люди, то тогда продаваемый товар превращается в мину замедленного действия. Вот Вольга и попалась в одну такую ловушку. Покупала девушка разрекламированный чудо-крем, как она думала для депиляции. Намазала в области бикини, собираясь оставить нетронутым клочок поросли в виде сердечка. Каково же было ее удивление, когда вместо того, чтобы опадать волосы стали крепнуть. А когда появились первый бутончик фиалок на причинном месте, панике Вольги не было предела.