Глава 15. Утоление боли
Салазар качался и качался, не слыша обращенных к нему слов Ренара. Бард встряхнул вампира за плечи, и когда это не помогло, легонько шлепнул по щеке. Алые глаза остались безучастными. Тогда Ренар взял в ладони бледное лицо Салазара, поцеловал его и прошептал: - Она погибла, пытаясь вернуться к тебе. Кратчерсон-старший погубил ее также бессердечно, как Синяя Борода пытался уничтожить тебя. Что-то неуловимо поменялось во взгляде вампира. Он перестал раскачиваться, застыл, впился глазами в лицо Ренара и еле слышно прохрипел: - Чч-то? - Послушай меня. Постарайся дышать ровно. Я кое-что узнал, пока был Колет. Я все тебе расскажу, но сначала тебе надо прийти в себя. Ренар подобрал одеяло, которое он просушивал у костра, и накинул на плечи вампиру. “Согреть и напоить”, - вспомнил он слова воспитывавшей его Ивонны из бродячего цирка, - “Если человеку плохо, всегда помогает тепло и питье. Тепло расслабляет, напиток отвлекает от горьких мыслей”. Ничего из питья сейчас Ренар предложить не мог, а вот согреть попытался. Убедившись, что Салазар может его слушать и понимать, бард сел напротив и взял вампира за руку. - Твоя мать была пленницей в замке барона. Ее поймали в лесу, как диковинку. Старший Кратчесон в нее влюбился. И хотел жениться. А твоя мать постоянно пыталась сбежать! - Но на портрете она выглядит как баронесса… - Портрет нарисован после ее смерти. Она вылетела днем на солнечный свет - вероятно, потеряла всякую надежду. Покончила собой… Это мне рассказал Синяя Борода. Погоди-ка… Ренар залез в свою сумку и вытащил из нее деревянную шкатулку. Поддел крышку ножом и с усилием открыл притертую крышку. Внутри была красивая золотая цепь с огромным рубином, засушенная роза и несколько писем. - Что это?, - спросил Салазар. Ренар про себя порадовался тому, что к нему вернулась связная речь и любопытство. - Тут вещи, связанные с пребыванием твоей матери в замке. Я украл шкатулку там же, где взял полотно. Может, мы найдем какие-то ответы здесь? Салазар и Ренар склонились над содержимым. Большая часть бумаг была ужасными стихами, которые Кратчерсон-старший сочинял для своей возлюбленной. Пробегая их в надежде найти какие-то вещи, которые помогут больше узнать о матери вампира, музыкант испытывал настоящие мучения. “Сегодня решил я умереть, и пошёл ночью на мост. Готовый уже навсегда отпеть, стал я на нём во весь рост. И не стал нечего перед смертью просить, уже готовый покончить с собой. Решил перед смертью тебе написать, Чтоб перед этим побыть с тобой”*.
- Я больше не могу это читать, - застонал Ренар, откидываясь назад и падая на землю. Мои глаза истекают кровью. Прости, что поселил в тебе ложную надежду. Салазар не ответил. Он поскреб ногтем дно шкатулки, к которому пристал очень тонкий, сложенный вчетверо листок. Бережно развернул бумагу и окаменел. Ренар поднялся и заглянул вампиру через плечо. Текст на листе, в отличие от остальных бумаг, был написан на неизвестном барду языке. Вампир пожирал буквы глазами. Он перечитал текст раз, другой, третий… Ренару показалось, что Салазар вновь потерял дар речи. Бард наклонился, чтобы заглянуть ему в лицо, и увидел, что по щекам вампира текут слезы. - Это… почерк мамы… Ее последняя записка… Маме… сказали, что меня затравили собаками… И тогда она решила умереть…, - хрипло прошептал вампир. Ренар попытался вспомнить, что говорила добрая Ивонна в по поводу таких ситуаций. Как помочь существу, в один миг обнадёженному и тут же смертельно раненому? В голову ничего не приходило. Тогда бард сел рядом с Салазаром, укутал себя и его одеялом, обнял прохладную спину вампира и просто сидел с ним рядом, глядя как медленно гаснут угли костра.