Я была на седьмом небе от счастья, увидев моего маленького братика. После этого случая, никакое хвастовство и друзья не могла оторвать мое внимание от Марка. Я полюбила его еще сильнее и после смерти родителей практически стала ему и мамой и папой. Только благодаря моему карапузику я не пошла по кривой дорожке.
Перед глазами все поплыло. Не сразу поняла, что из глаз льются слезы. Дыхание перехватило, руки начали трястись. В панике я бросилась в коридор, дико не хватало воздуха. Побежала по лестнице, шлепая босыми ногами по мрамору. Мне необходимо было попасть наружу, но помощи просить было не у кого. Как назло никого по дороге не встретила.
Увидев, огромные ворота, заплакала еще сильнее. Они мое спасение. Перед глазами все плыло от слез, и я едва заметила охранников, стоящих возле ворот. Когда я попыталась пробежать мимо них, оба заступили мне дорогу, преградив мой единственный выход на спасение.
– Ваше Императорское Величество, прошу нас простить, но вам придется вернуться в свои покои, – серьезным тоном, произнес один из них.
– Мне просто необходимо выйти, откройте, пожалуйста, – язык у меня заплетался, и я едва могла перевести дыхание.
– Пожалуйста, не предоставляйте нам неудобств. Это прямой приказ императора, – непреклонно ответил другой охранник.
Я начала задыхаться. Мне стало ужасно страшно за свою жизнь. Боялась в этот момент потерять сознание, удариться об пол и умереть на этом же месте. В нескольких метрах от сада.
– Отворите ворота! – крикнула я и почувствовала, что внутри у меня все сжалось от нехватки воздуха. Да еще и кричать заставляют в такой неприятный для меня момент.
– Отворите ворота, сейчас же! – послышался знакомый голос позади меня.
Это был Мириэль. Охранник начал быстро доставать ключи из своего тайного кармана. Стоя в том же положении, я услышала, как ключи звякнули, а потом щелкнул замок. Не видя никого и ничего, бросилась в сад, больше напоминая выгнанную овечку на пастбище.
***
В лицо ударил свежий воздух, придав мне так необходимые силы. Прошла босиком по траве, подставила лицо теплому южному ветру. Хотелось тут же добежать до леса, заблудиться в нем и забыть обо всем, что случилось со мной за последние месяцы. Очутиться рядом со своим младшим братом, поцеловать его, обнять.
Но ноги отказались нести меня в лес. Я упала на траву возле скамейки, сплетенной из живой травы, осталась сидеть на траве, уронив голову на сложенные на скамейку руки.
По лицу капали слезы. Как я вообще могла так себя повести сейчас? Была больше похожа на психически нездоровую девушку, пытающуюся сбежать из психбольницы. Я была бессильна что-либо изменить, и это еще больше вгоняло меня в депрессию.
– Милая, ты в порядке? – я слишком глубоко ушла в свои мысли и даже не услышала, как Мириэль подошел ко мне и присел рядом на траву.
– А разве по этикету вам разрешается сидеть на траве? – хотелось его подколоть, обидеть, что угодно, чтобы мне стало хоть немного легче. Меня тянуло выпустить всю свою злость. Это уже было во второй раз, когда император садится на траву.
Он распознал в моем голосе злость и грусть. Император не был удивлен моей реакцией. Ответила ему негодующим взглядом, хотелось, чтобы он ответил мне тем же, но он беззаботно ответил:
– Иногда хочется расслабиться и забыть о своих обязанностях и титуле. Поверь мне, носить титул императора не так-то и легко.
– Почему вы не сказали мне, что я буду чувствовать себя так плохо? – перешла я в атаку. Хотелось дико узнать причину его столь безнравственного поведения.
Мириэль приблизился. Вероятно, мои высказывания его ничуть не оскорбили. Он будто знал, что я буду ему говорить в следующую секунду и моментально придумывал ответы на все мои вопросы.
– Это несправедливо с твоей стороны, Стелла. Я ведь не хотел сделать тебе плохо.
– Но мне от этого не стало легче, – парировала я, фыркнув. – Почему это случилось?
Поерзала на месте, находя более удобную позу, да еще и подальше от Мириэля. Уж очень меня его близость настораживала.
– Если бы ты чувствовала себя хорошо после смешения нашей с тобой крови, было бы куда тяжелее, – произнес он будничным тоном. – Мир бы тебя просто напросто не принял.
Мне не стало легче от этого высказывания. Значит, я принята и теперь у меня нет никакой возможности очутиться дома.