Ой-ей… уж на что мне Фен Гу не жалко, но пытки… а не слишком это? Впрочем, здесь никого таким не удивить, это просто одна из моих жизней, прожитых в ином, гораздо более гуманном обществе, тихо ужасается происходящему.
— Отец! — Ли Сянь, только что отрекшийся перед всеми от любовницы и сообщницы, все же не выдержал. — Отец, я…
— Ты отправишься в свои покои под домашний арест, — отрезал император. — До конца расследования! Потом я решу, что с тобой делать. В зависимости от степени твоей вины.
Угу, сына пытать его величество все же не приказал… но это пока. И тетя Ли Ниань осталась в стороне, живо сообразив прикинуться такой же обманутой, как все остальные.
Но хоть девиц, имевших тесные отношения с Фен Гу, тоже схватили. Цзинь лично проследила, чтобы ни одна не ушла. А Сяо Лян, вызванная давать показания, присовокупила к этой компании еще несколько особо ушлых евнухов из дворцовой прислуги.
Этим мы, конечно, разрушили замыслы врага и лишили его возможности подслушивать, подглядывать и подсказывать. Но не добили. И честно говоря, я была настроена решительно. Да, убивать людей плохо, даже если они враги. Но как иначе обезвредить человека, которого ничто не остановит на пути к власти? Если он предал по-настоящему любимую и любящую женщину, если готов был подставить родную тетку и без сомнений избавиться от родного брата, его ничто не остановит.
Ли Сянь затаится, будет выжидать нужного момента и все равно нанесет удар. А значит, я имею право бить первой!
— Что будем делать? — Ишель из пиршественного зала отправился не в павильон матери и не в свое собственное поместье, а в дом семьи Ян, куда брат отвез меня после окончания разбирательства. — Я бы для начала ускорил наш брак. Императорские чиновники с красным письмом прибудут к вам уже завтра.
— Ускоришь? — Я выгнула бровь, не в силах сдержать усмешку. — Это звучит как предложение.
— Это и есть предложение, — не моргнув глазом ответил Ишель. — Не по всем правилам, без лунной церемонии и пышных поклонов перед небом. Но если ты согласна, мы оформим все за три дня. Пока враги оправляются от поражения, нам нужно закрепить союз. Официально. Перед всем двором. Чтобы ни у кого не осталось сомнений, чью сторону ты выбрала.
Я молча подошла к окну. С улицы тянуло вечерним ветром, пахло дождем и чем-то пронзительно острым, как разлитое в воздухе напряжение. В отражении стекла — он, стоящий в дверях. И я, босая, в халате, с распущенными волосами, идущая против бурь уже не одну жизнь.
— Я выбрала тебя еще тогда, когда ты спас меня в том переулке, — прошептала я не оборачиваясь. — Просто тогда еще не поняла, кого именно выбрала.
Он осторожно подошел сзади и обнял за плечи.
— Тогда согласна?
— Не просто согласна. Я сама это предложу твоему отцу, если нужно. Я больше не играю по чьим-то правилам. Мы должны взять верх полностью — красиво и окончательно.
Ишель чуть сильнее сжал мои плечи.
— Мы, значит?
— Да, мы. Но для этого… — я повернулась к нему лицом, — нам нужен следующий ход. Финальный. Мы обезглавили змеиный клубок, но хвосты все еще вьются.
— Ли Сянь?
Я кивнула. В голосе появилась твердость, которую я сама в себе не сразу признала.
— Он не остановится. Даже под домашним арестом он будет плести интриги, искать лазейки, собирать сторонников. Сейчас он ослаблен, да, но не уничтожен. Мы должны не просто отстранить его от трона. Мы должны поставить клеймо. Вывести на свет такое, после чего к нему никто не захочет даже приблизиться.
— У тебя есть план?
— План… План есть. Но меня тревожит другое… — Я провела пальцем по краю нефритовой чаши, наблюдая, как лунный свет дробится в ее гранях. — Почему Ли Сянь так легко предал Фен Гу? Он мог просто отрицать ее связь с заговором. Но вместо этого… А что это был за пассаж с попыткой переложить вину на тебя, объявив меня жертвой? Где логика?
Ишель, сидевший напротив с разобранным арбалетом, поднял глаза. В них отражалось то же холодное недоумение.
— Он попытался перенести всю тяжесть вины на меня. «Демонизм первого наследника» звучит куда опаснее, чем «интриги будущей первой жены».
— Именно! — Я резко мотнула головой, шелковый шарф соскользнул с плеч. — Он не просто защищался. Он…