— …Работа вам понравится. Встречи с интересными людьми, гибкий график, хорошая оплата труда… Оклад в тысячу долларов вас, надеюсь, устроит?
С трудом удержав нижнюю челюсть от стремительного падения вниз и вернув глаза со лба на их законное место, я издала некий непонятный звук, который можно было принять и за отказ, и за согласие.
Обладательницу великолепного маникюра больше устраивало последнее.
— В таком случае распишитесь, пожалуйста, здесь… В круге света появился лист бумаги, в верхней части которого красовалось надпись «ДОГОВОР». На бумагу легла ручка, сверкнуло золотое перо.
И вдруг я, вновь обретя утерянный было голос, твердо произнесла:
— Прошу прощения, но я не могу сразу принять такое ответственное решение. У меня есть ряд обязательств, выполнение которых может быть несовместимым со столь поспешными действиями.
Выговорив без запинки столь мудреную фразу и обрадовавшись ясности собственной головы и превосходному функционированию языка, я продолжила:
— В связи с этим я вынуждена просить вас отложить подписание договора на сутки.
— Вас что-то не устраивает? — Голос заметно встревожился. — Может быть, зарплата?.. Но это только начальная ставка, ее можно поднять… До полутора… Даже до двух тысяч.
Окончательно ошалев от воображаемого вида зеленых купюр и сознавая, что, видимо, поступаю глупо, я продолжала настаивать, изумляясь холодной деловитости своего тона:
— Дело не в вас, а во мне. К сожалению, я не могу дать сейчас какие-либо гарантии…
— Ну хорошо, — разочарованно сказал голос. Раздался шелест, и на столе появился маленький картонный прямоугольник, который ногти подтолкнули в мою сторону. — Свяжитесь со мной завтра утром — только обязательно! Мы назначим повторную встречу. Если хотите, я пришлю за вами машину.
— Могу ли я получить копию договора? — коварно поинтересовалась я.
— О да! — Голос, к моему удивлению, вновь потеплел. — Вы даже можете подписать его дома и привезти нам уже подписанным.
«Значит, закавыка не в договоре, — подумала я. — Тогда в чем?»
Выйдя на улицу, я вновь достала записную книжку и убрала визитную карточку в прозрачный кармашек обложки, туда же, где лежал листок с адресом, полученным от охранника.
Вдруг я вспомнила, где видела его лицо, и замерла, испуганно моргая: охранник был как две капли воды похож на мужчину в замшевой куртке, того самого, который разговаривал с хиромантом.
Глава 5
ТЕМНОЕ ДЕЛО
Захлопнув за собой люк, он упал в непроницаемую, липкую темноту.
У него не было с собой ни электрического фонарика, ни спичек, ни даже, на худой конец, электронных часов с подсветкой. Но ждать было нельзя. Он глубоко вздохнул, набираясь храбрости, и, вытянув перед собой руки, сделал несколько осторожных шагов. Вздрогнув от неожиданности, коснулся холодной влажной стены подземелья. Держась за нее, он двинулся вперед, каждый раз пробуя ногой место, куда собирался ступить. Внизу время от времени что-то шуршало и попискивало. Очевидно, это были крысы, но ему было все равно — крысы, змеи, пауки, только бы не люди. «Самое опасное животное на Земле» — гласит надпись над зеркалом в Антверпенском зоопарке. Мудро.
Он шел и шел, и вскоре ему стало казаться, его путь измеряется не минутами и метрами, а такими бесконечными величинами, как пространство и время. Он устал, безмерно устал…
Опустившись на землю и прислонившись спиной к путеводной стене, он почувствовал, что его охватило полное безразличие. Идти дальше не имело смысла. Он никогда не сможет найти выхода. Если даже его преследователи найдут его и убьют, это будет быстрая и легкая смерть — гораздо лучше, чем медленно умирать от голода и жажды в полной темноте, среди крыс. Сунув руку за пазуху и нащупав книгу, он закрыл воспаленные глаза. Через мгновение голова его безвольно поникла.
Глава 6
ШОКОЛАД
Без четверти семь я стояла возле красивого двухэтажного здания — типичного купеческого особняка середины прошлого века (удивительно, что через какие-нибудь несколько месяцев он уже станет позапрошлым!). Задрав голову, я посмотрела на овальную табличку с названием улицы и номером дома и, сверившись с корявой записью в своей телефонной книжке, удовлетворенно хмыкнула.
Дом казался необитаемым. Окна первого и второго этажей, забранные частыми ржавыми решетками, были совершенно черны и пусты и не подавали никаких признаков жизни. Все это не только не внушало никакого энтузиазма, но, напротив, вызывало сильные и весьма обоснованные опасения.
Однако любопытство в очередной раз одержало победу над страхом, и я храбро вошла в покосившиеся, покрытые облупившейся зеленой краской металлические ворота и, оказавшись во дворе, мгновенно обнаружила над входом небольшую металлическую табличку. На табличке крупными буквами было написано: «ГАРДА».
А в самом низу, очень мелко: «Ab haedis segregare oves». С грустью обнаружив, что изучавшаяся мной в университете латынь почти начисто испарилась из памяти и, следовательно, перевести даже такую короткую фразу не представляется возможным, я тихонько вздохнула и, взявшись за ручку, толкнула дверь. Надо ли говорить, что она оказалась незапертой…
Поднявшись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, я очутилась в большой комнате с тремя окнами. Почему-то первым, что бросилось мне в глаза, был огромный камин, выложенный из какого-то черного камня. На находившегося в комнате человека я обратила внимание только тогда, когда услышала какой-то стук.
На огромном старом письменном столе — крышка обтянута зеленым сукном, а в каждой тумбе можно спрятать по игроку баскетбольной команды — стояла допотопная пишущая машинка с круглыми клавишами, за которой сидела девушка… Девушка доконала меня окончательно.
«Мулатка, — зачарованно думала я, позабыв, что таращиться на людей во все глаза — неприлично. — Нет, наверное, арабка какая-нибудь».
Смуглая, с длинной густой вьющейся шевелюрой девушка стучала всеми десятью пальцами по клавишам, не обращая на меня ни малейшего внимания. На лице было написано глубокое неодобрение, и у меня сразу родилось подозрение, что оно относится ко мне. Стрекотали клавиши, и, позвякивая, возвещая о конце строки, каретка с шумом возвращалась на прежнее место…
Наконец я сообразила, что на мое присутствие обратят внимание только в том случае, если я наглядно его продемонстрирую. Кашлянув для поднятия боевого духа, я пискнула:
— Здравствуйте!
Мулатка (или арабка?) вскинула ресницы и надменно спросила:
— В чем дело?
— Мне назначено собеседование… — слегка осмелев, заявила я, потому что узнала этот голос — именно он говорил со мной по таксофону. Если это не было галлюцинацией, конечно…
Арабка-мулатка взглянула на циферблат напольных часов, на маятнике которых была изображена карта восточного полушария, и раздраженно пожала плечами:
— Они куда-то ушли. Куда — только богу известно. Подождите, если хотите. Но я бы на вашем месте не стала этого делать. Нормальному человеку здесь делать нечего.
Но, во-первых, нормальным человеком я себя не считала, а во-вторых, мулатка мне не нравилась, и ее слова немедленно вызвали во мне дух противоречия. Поэтому я молча села на стоящий в углу деревянный стул с резной спинкой. Мне, конечно, больше понравилось кожаное кресло возле камина, но занять его я не решилась.
Тикали часы, стучала механическая машинка, а я разглядывала комнату: на полу — ковер, на стенах — какие-то таблицы в рамочках, на стеллажах — книги, папки и всяческие красивые вещицы, вроде громадной раковины с нежно-розовыми краями и серебряной рыбины с вытаращенными глазами и широко разинутой пастью. Справа от меня на высокой подставке сидело чучело совы. Насладившись разглядыванием чучела, я переключила внимание на кинжал и два меча, повешенные над компьютерным столом. Какого черта она стучит на машинке, если рядом есть превосходный компьютер? И кто такие эти «они», о местопребывании которых известно только богу? И что это за день сегодня такой — уже вторая фирма похожа на что угодно, только не на фирму.