Частный дом — это безмятежный уют. Это цветущие на подоконнике гортензии, кактусы и герань. Орхидеи и фиалки появились потом, а так в моем новом доме всё осталось, как было при старых хозяевах. Самовар на веранде, где виден палисад сквозь распахнутые окна. Резные наличники здесь вообще грех трогать, поскольку выглядят произведением ручной работы.
Пришлось доплатить, конечно, за древние гардины, кисейные занавески и тканые половики. Старый почерневший буфет мне очень понравился, как и огромный сундук, обитый железом. А также скатерти, вязаные салфетки, тряпичный абажур и венские стулья вокруг круглого стола в «зале».
Это место я переименовал в кухню-столовую, потому что здесь имелась русская беленая печь и посуда. Летом прямо на чугунные круги печки можно поставить двухконфорочную плиту на газовом баллоне. Кроме гостиной, легко совмещаемой с кухней-столовой, к печке с сторон разных примыкали две крохотные спальни. Четвертую комнату можно было бы назвать кабинетом, хотя просилось другое слово: чулан с окном. Ну и застекленная веранда, этот обязательный атрибут для деревенского среднего класса.
Домик в деревне — не только уют. Свой дом наполняет жизнь человека непрерывной возней с крышей, забором и курятником. Сад с огородом тоже требуют внимания. И сельский житель, вроде бы ничем не занятый, постоянно что-то делает. Всё что угодно, кроме качания в гамаке. Поэтому, наверно, гамака у меня нет. И бассейна нет. Здесь вообще ничего такого нет, включая конюшню и теннисную площадку!
Зато везде есть декроттуары. Проще говоря, такие железные скобы для чистки обуви от грязи. А куда денешься, если свой дом — это непрерывное производство? Нельзя просто так взять и уехать. Полезных устройств я установил три: одну на улице возле ворот, другую у входа в дом, и третью при выходе с огорода. Древние французы, знакомы с городской грязью не понаслышке, додумались крепить сбоку декроттуара жесткую щетку. Это изобретение я тоже взял на вооружение.
Конечно, пока я вел праздный образ жизни раненого бойца, за хозяйством присматривала охрана. Об этом говорили кучки земли возле декроттуаров. Ничего не поделаешь, цветочки надо поливать, курочек кормить, и так же регулярно убирать следы их жизнедеятельности. Надо собирать урожай яиц и дом протапливать. Баньку тоже, заодно. И пользоваться теплом парной, пока не остыло. Я не против, пусть парятся, не одному же мне пользоваться служебным положением?
Так вот, всем хорош частный дом, только двор маленький и бегать негде. А на улице джоггингом заниматься не принято, это же поселок с краю города. Прямо говоря — деревня, здесь люди чинно ходят. Да и светиться мне неохота, все внешние контакты ведет Вера, а меня вроде и нет. Поэтому по утрам я бегаю в Кумженской роще, что на берегу Дона. Бег трусцой еще называют «шаркающим», и шаркали мы колонной, вслед за Никой Авдеевой.
В моем новом доме она появилась вскоре после ранения, и сразу взяла власть в свои руки. Анюта не смогла отказать в доставке — Лизавета Сергеевна потребовала этого безапелляционно. Все это как-то совпало с очередным медицинским осмотром Авдеевых, Ники и Лизаветы.
Начал с Ники. Для этого не надо укладывать пациента, достаточно включить особое зрение. Кожные покровы чистые, лицо и зона декольте демонстрируют мягкий заморский загар. Аура цвета фиалки сияет ровно. Люди с фиолетовой аурой неординарны, они постоянно живут на взлете, и стремятся ко всему таинственному и необъяснимому. Им характерна частая смена профессии с целью поиска себя и профессии.
Точно за Нику сказано… Аура ее казалась цельной и яркой, но ближе посмотреть не мешало. И пока я занимался своим делом, пришлось услышать категорический вывод Лизаветы о полной некомпетентности моей охраны. Кстати, всё вышесказанное про ауру ее тоже касается.
— Что это за бойцы, которые от кучки гражданских шпаков отбиться не сумели? — рубанула она. — Щеглы!
К острому выводу прилагалось заявление, что лучше Ники мою тушку никто не сохранит.
— Будешь охранять мой сон? — предположил я тогда, занимаясь спиной девушки.
— Но-но, — сказала Лизавета. — Не зли меня, Бережной.
— В постель с вами, Антон Михалыч, не лягу, — ответила Ника ровным тоном, — но и врага туда не допущу.
Ну, на нет и суда нет. И почему «нет» на охрану, если она так рвется отдать свой долг жизни? Пускай. Спорить с Лизаветой я поостерегся, ей возражать себе дороже выйдет. Да и аргумент был очень убедительный — девушка рядом со мной серьезно снижает риск нападения. И не так бросается в глаза, как два парня за спиной. Авдеевы имеют мнение, а кто я такой, чтобы спорить? Впрочем, милые дамы даже не задумываются, что я сам могу решить все вопросы, то есть смыться в любой критический момент.