— Ну, цум воль!
— Будьте здоровы, — вежливо отозвался Антон.
Пить он не подумал, только чокнулся. И не потому, что сидел на таблетках, хотя это тоже. Парень вообще не фанател от выпивки, а ведь в его годы я таким не был! Нет, что ни говори, этот мир точно другой…
— Ростовчане любезны, и сами дортмундцы во многом похожи на вас. Так же активны и дружелюбны, — сообщила Мария, активно хрустя корейской капустой. — Но если что-то им не по душе, выскажутся «auf gutem Deutsch» — «без обиняков, прямо в лицо».
— И что же вам не понравилось?
— Ваши чиновники. Особенно в Москве. Как одному из руководителей немецкой делегации, мне пришлось решать кучу разных вопросов. В частности, связанных с культурным обменом делегациями. Я умею быть настойчивой, но досрочный выезд вашего оркестра выбить не смогла!
— А зачем? — вилка замерла у рта Антона.
— Для совместных репетиций, — Мария говорила с перерывами, кушать не забывала. — Еще зимой, перед тем как ехать в Россию, я подготовила материал для пластинки. Ну, знаешь, такой диск-гигант. Ничего особенного, концерт студенческого симфонического оркестра. Композиции мои, тщеславие тоже. Но когда я услышала группу «Надежда», мой мир разделился на две половины — до визита, и после. И я поняла: этот концерт записывать нельзя, его надо переделать. В моей голове зародилась новая обработка вещей, в современном стиле. Благодаря вам я открыла для себя симфо-рок! А потом захотела, чтобы на пластике была композиция «Ду хаст».
— Да играйте на здоровье, — буркнул Антон.
— Уже играем, я даже свою аранжировку сделала, и новую увертюру написала, — серьезно кивнула она. — Ощутив в себе здоровую жадность до успеха, я подумала: а почему бы нам не сварганить хит?
— Хит? — прищурился парень.
— Хит — это такой шлягер, гвоздь музыкального сезона. И записать я хочу его именно с вами. Но главное, что наше совместное выступление будет снимать телевидение. А к таким серьезным вещам надо готовиться заранее. Фирштейн?
— Понимаю.
— А ваше московское начальство не фирштейн! Но ладно, это всё лирика. Возвращаемся к нашим баранам: параллельно я озадачила своего юриста насчет авторских прав.
— И что?
— И он ничего не нашел! Хотя я была уверена, что это твоя песня.
— Не моя, — отбоярился Антон, и это было чистой правдой. — Народная песня.
Рассказывать о том, что настоящий автор сейчас проживает в ГДР, мы не стали. Мальчик Тилль Линдеманн только в школу пошел, какая ему, нафиг, ду хаст? Мал еще.
А Мария припомнила нашу зимнюю беседу.
— Вот только не надо мне рассказывать, будто ты ее по радио услышал!
— А что? — прокомментировал я для Антона эту замечательную версию. — Такое крутят на «Немецкой волне». Ну, или скоро будут крутить.
— Какая она немецкая? — возразил Антон, скрывая ухмылку. — Она американская волна, от немецкого там только акцент.
Слышать наш разговор Мария не могла, однако скрытую иронию почувствовала. Или, что вернее, физиономист хороший. Она подняла бровь:
— Я сказала что-то смешное?
Во избежание обид пришлось сглаживать углы. А для того рассказать, в какое интересное время живем. Сейчас советские чиновники активно борются за дружбу народов и мир во всем мире. Они охотно подписывают воззвания в поддержку Анжелы Дэвис, меморандумы о разоружении и всякие конвенции в защиту авторских прав. Правда, Всесоюзное Агентство по авторским правам еще не родилось — проект пребывает в планах. Поэтому присоединиться к международному обществу CISAC, объединяющему авторов и композиторов, пока трудно.
Что касается практики, то науке неизвестно, как в Советском Союзе защищают интеллектуальную собственность. У нас мало кто силен в патентном деле. Заметно лишь, что к песенному творчеству власти относятся весьма спокойно. И у нас, и в странах социалистического содружества.
К примеру, венгры с югославами немедленно перепечатывали все западные новинки. Что-то официально, а чаще всего нет. Тогда вместо знака лицензии на лейбле лепят наглый штампик «запись по трансляции». Или еще проще: «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Этой продукцией торгуют магазины «Мелодия» вполне легально. Современный рок является страшным дефицитом, честно купить такие пластинки нереально. Но это уже другая песня. Речь-то о правах на интеллектуальную собственность: нет у нас права на атрибуцию, и мало права на неприкосновенность произведения.
Это спич я выдал для Марии с некоторыми купюрами, избегая резкостей. И не надо ей знать, что у Антона на полке среди прочих пластинок стоит миньон фирмы «Мелодия», на белом бумажном кружке которого написано: «Песню „Девушка“ исполняет квартет Битлс. Музыка и слова народные». Если кто не понял, речь идет о композиции «Girl» Джона Леннона и Пола Маккартни. На соседней пластинке написано более честно: «Вокально-инструментальный ансамбль Битлз (Англия). Встреча. Дж. Леннон и П. Маккартни. На английском языке». Редкие вещи, мой подарок в коллекцию. Кстати, ни о каких лицензиях там слова не сказано. А зачем? Музыка и слова народные…