Ладно, на других плевать - приятно, конечно, но надо бы и самому что-то полезное для Победы сделать. За себя и за того парня. Моя дневная норма - не выполнена. Ни одного подтверждённого трупа! Разгильдяй! А ещё и замахнулся на высокое звание маньяка-живодёра! Как там Твардовский говорил: "Так убей хоть одного!" Да, его бы в 21-й век! Вот бы его рвало вчерашним ужином!
Ха! Ротный. Два ящика тащит, согнувшись, как гоблин. Подхожу, закидываю винтовку на спину, подхватываю ящики за другой конец. А ротный - вдруг их отпускает. Падает вперёд, на спину в падении изворачивается, сумел перекинуть ППС, целиться в меня.
- Я, конечно, физическую подготовку оценил, - говорю я, - но, зачем?
- Тьфу, на тебя! Напугал!
- Да что ты плюёшься постоянно! - возмущаюсь я, вытирая штанину, - Тебя не Катяхом надо было нарекать, а Кэмелом.
- Чё? - удивился ротный, берясь за протянутую руку.
- Верблюдом.
- А-а! Ты где был?
- Пиво пил, - ответил я. Автоматически. Я - из 90-х. Была такая вирусная реклама.
- Чё? Где? - насторожился ротный. Да, пиво сейчас - мечта. Какое пиво, если в хлеб идут даже опилки, не то, что ячмень или овёс.
- Шучу, извини. Лошадь в лазарет отвёл.
- Отвёл? Я видел, как его ранило. В сердце.
- У него сердце - с другой стороны. Зеркально.
И вдруг замер. Зеркально! Вот в чём дело! Вот что меня в нём постоянно напрягало!
- Ты чё, замёрз? - проскрипел, недовольно, ротный, - потащили!
Я, так же автоматически, не задумываясь, подхватил оба ящика, закинул их на плечи и пошёл. Ротный рот и разинул. Покачал головой и побежал следом.
- Ты чё? - скрипел он, - Чё удумал?
- А? Извини, задумался, - ответил я. с сожалением увидел, что волоку оба ящика, как мул. Твою мать!
- Это я заметил. А о чём?
- О Лошади.
- О как! И что ты так резко в нём понял?
- Я вот всё не понимал, что меня в нём так раздражает? Аж до трясучки. А он оказывается - человек-зеркало. Хамелеон. С кем ведётся, в того и оборачивается.
Ротный заржал. Чудно. Как ржавой калиткой быстро-быстро крутят.
- Ты только понял?
- Смешно, да? Да, только и понял. Нянчился с ним, как с человеком. Думал - дурачок, бывает. А он - пустышка. Нет в нём ничего. Никто в него не смотрит - никого там нет.
Почему от моего же "отражения" меня же и трясёт - другой вопрос.
- Пустой человек, - кивнул ротный, - и - хрен на него! Там немца зажали в мехмастерских. Мы его зажали - он нас. Прям, пат!
- А я думаю - что это ты сам гранаты волочешь. Не барское дело.
- Мы - и не баре, - махнул рукой ротный, - гранатами пробьёмся.
- К городу подходим. Там, прежде чем шаг ступить - гранату перед собой. Прикинь, какой расход!
- Верно, - кивнул ротный, - рапорт уже отправил. Вечерком - ещё накатаю. Слушай, Дед, а давай я тебя на взвод поставлю?
Смотрит на меня. Ждёт реакции.
- Нет, гражданин начальник. Не ставь. Взвод мне - в тягость. Удел пастуха сильно меня свяжет. Не смогу оказаться в нужное время в нужном месте. Вольным стрелком я тебе больше навоюю. А то будешь сам ящики таскать.
- Ну, как знаешь. Хотя жаль. Насильно мил не будешь. А таскать - нам не привыкать. Я в биндюжниках начинал.
- Чё это такое? А-а, вспомнил. "И все биндюжники вставали, когда в пивную он входил".
- Так что, мы - не баре. И высшее - так и не успел окончить. Со второго курса - на курсы "Выстрел". Вот, воюю.
- А на кого учился?
- Астронома.
Я не удержался, заржал. Ротный - обиделся.
- Слушай, у тебя сын есть? Нет? Как родиться, назови его Понтий Пилат.
- Это зачем?
- У него отец тоже был звездочётом.
- Да пошёл ты! Счетовод!
Я даже не стал спрашивать - откуда он знает. Ротный - всё видит. Он звезды считает - что ему люди? Как дважды два.
- Извини, не ожидал. Хорошая профессия. Нужная. Правда - не ждал.
А вот тут уже плотненько стреляют. Поставил ящики, вскрыл один, стал снаряжать и распихивать гранаты по нычкам - три в противогазную сумку, две в карманы на разгрузке, две - за пояс, две - в левую руку. В правую - винтовку. Ствол - на локоть левой.
- Пошёл я, гражданин начальник. А то сегодня я - в отстающих. Ни одного немца. А мне надо ещё и за того парня...
Тут и было метров 30-50. Попробуй, пройди их под огнём! Бойцы залегли среди обломков мехдвора. Немцы - за стенами мехмастерских. Здание сильно разбито, крыши нет. Но, толстые кирпичные стены их надёжно укрывают. И пушкари наши бессильны - мы слишком близко. Тут танк нужен. Но, вон, из двух пробоин рябые стволы ПТО торчат.
Ползу, перекатываюсь, ползу, прыгаю, перекатываюсь. Ползу. Нос и рот забиты кирпичной пылью. Тьфу. Даже не сплёвывается - слюны нет.
Пули летают так близко, что дёргают меня за одежду. Страшно, до слабости в животе. Мы у немцев - как на ладони.
Перед лицом пуля бьёт в кирпичный обломок, выбивает красное облако и с противным жужжанием уходит у моего плёча мне за спину. У меня - аж ступор настал, как от разряда электрошокера. Справляюсь с собой, откатываюсь вправо, где за большим обломком воет боец-штрафник, обняв винтовку. Судя по носу - из библейского народа.
- Шалом, - говорю ему. А у самого - кишки трясуться.
Он меня не слышит. Воет на одной ноте, зажмурившись. Молодой совсем. Испугался. Бывает. Вижу у него за ремнём гранату. Забираю. Он не то, что не против - не заметил даже. И дело не в том, что он еврей. При чём тут генетика вообще? Да и плохой он еврей. Такой еврей - уже не еврей. Если сидит сейчас под огнём, ревёт, потерянный, но не в тылу же. Не на складе, не в хлеборезах, не в охране стратегически важного сортира в Свердловской области, а в штрафниках, да ещё и в первых рядах! Какой он еврей? Видно, что парень вообще не особо бывал в боях. А в такой передряге - вообще не приходилось. Когда пули идут сплошным роем, со всех сторон - пальба, пулемёты немцев - задавили. Вот и свернулась для него реальность не то что, в овчинку - в овечий шоколадный глаз размером стал для него мир! Если выживет, в следующий раз уже спокойнее воспримет. Увидит, что пули не идут сплошным потоком, что есть просеки, просветы. Что можно выглянуть, стрельнуть и даже - пройти. Я же - прошёл. Так для меня это - не то чтобы первый бой, даже не первый - смертельный. Работа у меня такая. Опасная, но - привычная. Выживет - поймёт - сможет. Удачи, пархатый!
Пихаю гранату в карман штанов, перекатываюсь через левый бок, выглядываю у самой земли. В мою сторону смотрит кончик ствола с мушкой прицела из пробоины в кирпичной кладке. Убираю голову, тут же пуля звонко шлёпает по земле, выбивая ком мерзлой утрамбованной площадки мехдвора.
Слышу рокот Дягтеря. К нему присоединяется заливистый Максим. Сквозь их дуэт слышу матёрный рэп ротного. Опять выглядываю - ствола нет, зато рядом с пробоиной много свежих рытвин, наковырянных пулями.
Подбрасываю тело, толкаюсь ногами, поскальзываюсь, падаю больно грудью и лицом на обломок стены - руки заняты винтовкой и гранатами. Опять поднимаюсь, опять буксую, но в этот раз - бегу. Прямо вперёд. На целых 5 метров! И падаю за искорёженным мехплугом. Тут же по нему - пули. С визгом, искрами. Что того плуга? Ажурная конструкция из перегнутых взрывом железяк! Боюсь дышать, жду обжигающей боли. Нет ничего. Я, мать её, счастливчик!
Вскакиваю, два пряжка по диагонали прямо-налево, лечу вперёд - в полёте - ещё полтора метра. Плюхаюсь на живот. Вся эта металлическая амуниция в разгрузке больно впивается в рёбра. А если бы не заговор Витязя из сна? Ребра - на куски?
Когда прояснилось в глазах, увидел, что кирпичная кладка стены уже нависает надо мной. Ползу. Поднимаю корпус. Сажусь спиной к стене. Перевожу дух, улыбаюсь. Ротный, а я - дошёл!