— Эй! — перебиваю я Еву. — Смотри — вон наши. И Полинка нам машет. Пошли!
Мы подходим ближе.
— Полина, — страдальческим голосом говорит Ольга Ивановна, — ну что это за вид?
— Разве я плохо выгляжу?
Полина спокойна, как лёд, и выглядит потрясно: лакированные ботиночки, короткая стрижка, брючный костюм — стильный, шикарный… вот только, похоже, мужской.
— Не в этом дело! Что за провокации? Ты же девушка! Надо быть более женственной!
— Вот как? Хорошо. Постараюсь вырастить ещё одну матку. Прямо на лбу. Это поможет?
— Фу-у-у! — орут пацаны, а девчонки хихикают и краснеют. Одна Дорофеева не смеётся. Горбится с унылой рожей, скребёт руки, будто у неё чесотка. Не чесотка: порезы. Все запястья искромсала. Вечно прикидывается, что выпилиться хочет. Выпендрёжница.
Ольга Ивановна всплёскивает руками — и радуется, увидев меня:
— Катя! Вот и ты наконец. Иди сюда! Новенькие тут? Хорошо. Это наша староста. Она во всём поможет, если что. Катя — это Антон. И Миляуша. Покажи им школу: где у нас раздевалки, столовая, всё остальное…
— Угу, угу, — я бесконечно киваю, как собачка, которых сажают в машины, черноглазая Миляуша шепчет: «Привет», а календула неожиданно протягивает мне руку — вот это да, как приятно, — и выдаёт: «Будем знакомы». Я фыркаю. Он хмурится:
— Чего смешного?
— Зачем ты букет приволок? Для училки? Мы же не первоклашки!
— Не-а, — отвечает Антон. — Не для училки. Я подарю его самой красивой девушке в классе.
Вот так оригинал. Всё понятно: букет достанется Еве. Факт! А кому же ещё?
— И он твой.
Это что, шутка?
— Бери!
Я разеваю рот, как рыба, и не могу выдавить ни слова.
— Ты уверен? — разочарованно говорит Томилов у меня из-за плеча. — Присмотрись! У нас есть девчонки и получше Крюковой…
Вот гадина! От злости я наконец оживаю и хватаю букет. Никому не отдам. Он мой!
— Неважно. — Антон не отводит от меня глаз. — Я уже выбрал. Так ты Крюкова? А я Бакланов.
— Круто, — вырывается у меня, прежде чем я успеваю подумать. — Курочкин у нас уже есть. Теперь будет ещё и Бакланов. Прямо цветник. В смысле птичий двор.
— А ты смешная, — сообщает Антон. — Ну, покажи мне Курочкина.
Курочкин уже тут как тут. Набрасывается на новенького и заваливает его вопросами. А я сжимаю кулаки — шипы впиваются в ладони — и проклинаю собственную тупость. Так что я даже рада, когда директриса стучит по микрофону и начинает нести пафосную чушь. Не надо придумывать, как оправдаться за дурацкие шутки.
Раньше никто никогда не дарил мне цветов. Только мама — на день рождения. Никто никогда не называл красивой. Только мама. Но это разве считается? Это не по-настоящему. Не всерьёз.
Неужели я правда красивая?
Линейка окончилась, и школа стала всасывать нас в себя, как огромный пылесос. Антон нагибается к моему уху и шепчет:
— Да у вас не птичий двор, а какой-то курятник.
— В смысле?
— Парней так мало… Сплошные бабы…
— Ты не слишком-то вежлив, — вмешивается Полина. Антон, обернувшись, поднимает брови и оглядывает её с головы до ног.
— Прошу прощения, леди. Так лучше? Или вы предпочтёте обращение джентльмен?
Я закусываю губу, чтобы сдержать улыбку. Полина не меняется в лице:
— Я предпочту, чтобы ты ко мне совсем не обращался.
— Как угодно.
Антон отвешивает издевательский поклон. Поворачивается ко мне.
— Что это за жиробасина? — говорит он громко. — Подружка твоя, что ли?
— Ну как бы не то чтобы…
— Эй, Антон! А ты откуда к нам перешёл? — подскакивает Ева.
— Из девятой.
— А у вас в девятой все мальчики такие интересные?
О, Ева в своём репертуаре. У неё же есть парень, как его… Миша? Или Дима? Забыла. Она их меняет чаще, чем моргает. Всех и не упомнишь.
— Нет, — отвечает Антон и слегка улыбается, — я один такой. Самый лучший.
Надо же, какой зазнайка, мальчик-одуванчик! Ничего-то в тебе особенного нет. Разве что глаза. Такого оттенка, что и не опишешь. Как небо. Только по сравнению с ними даже небо меркнет.
Джентльмен Полина смотрит на меня, как раненая антилопа. Сама виновата. Никто не просил её напяливать мужскую одежду, а потом строить из себя мученицу. Раз выделяешься — будь готова, что тебя не поймут.
***
Мама гнездится в кресле с ноутом и косится в телик. Не представляю, как она умудряется смотреть в два экрана сразу. Ведь работа у неё — мозги сломаешь. Мама — программистка. Я пыталась понять, чем она занимается, но ничего не вышло. То ли создаёт искусственный разум, то ли учит компьютер стать человеком… Слишком сложно! Но ей вроде бы нравится. Иначе зачем сидеть за ноутом почти круглые сутки? Я бы свихнулась от работы, которая не по душе.