— Эти поносные шуточки — уровня детского сада, — фыркает Полина. — Шутить про говно — всё равно что срать через рот.
— Фу! — кривится Ева. — А сама-то?
— Полина, ты несправедлива, — замечаю я. — Другие наши парни не лучше. Вспомни, как мы на алгебре проходили многочлены…
— И членистоногих на биологии! — встревает Ева. — Ржали на весь этаж, как павианы, чуть урок не сорвали.
— А «Озеро Титикака» на учительском туалете?
— А как Курочкин после физики всем предлагал свою эбонитовую палочку потрогать?
— Дамы, предложение всё ещё в силе! Не хотите ли…
Ева визжит и одёргивает юбку. Курочкин — откуда он только взялся? — отскакивает; рожа довольная, как у кота, упавшего в озеро сметаны.
— А ну свали, поганец! — орёт Полина и замахивается кулаком.
— Свали, кому говорят! — подхватывает Ева. Хотя — держу пари — она ничуть не против поползновений Курочкина. Уж больно у неё улыбочка довольная. Ещё бы: жить не может без внимания парней. А на безрыбье и это членистоногое сгодится.
Курочкин лыбится и валит.
— Видишь? — усмехаюсь я. — Все они одинаковы. Дураки безмозглые.
— Вот именно, — цедит Полина. — Все. И твой Антоша тоже.
— Никакой он не мой! И чего ты на него взъелась? Кто мне морали сегодня читал, а? Не суди человека, не узнав его поближе!
— Того, что я вижу, мне вполне достаточно, — отвечает Полина мрачно.
— Надеюсь, твой пессимизм не заразен. Хватит уже ворчать!
— А я надеюсь, — парирует Полина, — что романтическое болото тебя не засосёт. Ладно Ева — я уже привыкла. Но если вы обе втюритесь и будете трещать только о мальчиках, я уеду жить на Северный полюс.
— Никто и не трещит о мальчиках, — отвечаю я сердито. — Я просто на него посмотрела — а ты уже придумала неизвестно что!
— А чем плохи мальчики? — хмурится Ева. — О чём же тогда говорить?
— О чём угодно! О книгах, космосе, экзаменах! Мир не вертится вокруг парней!
— Я всё поняла. — Ева похлопывает Полину по плечу. — Просто ты не влюблена, вот тебе и неинтересно. А влюбишься — забудешь и про космос, и про экзамены…
Полина передёргивается:
— Ну уж нет. Надеюсь, хотя бы я сохраню остатки разума.
Перед сном я смотрю на огни ночного города. Мы живём на восьмом этаже, дом стоит на возвышенности, и я вижу сотни огней. Обычно я размышляю: что за каждым окном? Какие люди там живут, о чём они мечтают, похожи ли на меня? Но не сегодня. Сегодня я изучаю своё отражение в стекле и думаю: жаль, что я не красавица. Хотя всё могло быть и хуже. Вот Полина некрасива. Факт! Дело не в том, что она толстая. Она совершенно за собой не следит. Могла бы накраситься, например, — но она даже не пытается. Говорит, красоты не существует. Ха! Ерунда какая! А вот Ева, наоборот, очень привлекательная. Ресницы длинные, глаза глубокие, фигура что надо. И при этом вечно парится, что она уродина. Что за противоречие! А я — ни то ни сё. Ни красотка, ни уродка. Всё недостаточно хорошо. Только глаза — ничего так. Умные. Они же папины. А остальное… Я бы хотела волосы погуще. Пальцы подлиннее. Нос покороче. Лицо не такое круглое. Веснушки бы стёрла. Убрала живот. А грудь… Тут хоть плачь: её почти нет. Стыд и позор. Как пацан. Полина завидует: говорит, можно лифчик не носить. Да я просто умру от стыда, если выйду из дома без лифчика! Чему тут завидовать? Моему уродству? Как я такая перед кем-нибудь разденусь? Не представляю. Эх… Мама бы сказала, что я красавица: она всегда так говорит. А ба — что не надо ставить телегу впереди лошади. Вначале найди, перед кем раздеться, а потом… Хотя нет, о чём это я? Завела бы песню: о времена, о нравы, о молодёжь! Как будто в её времена были совсем другие нравы. Как будто она не мечтала о свиданиях и не вертелась перед зеркалом. Не спрашивала, как я теперь:
«Скажи мне, зеркало.
Я достаточно красива?
Меня кто-нибудь полюбит?
Что почувствует человек, который прикоснётся ко мне?
И когда наконец пропадут эти чёртовы прыщи?!»
***
У Евы сегодня антипраздник. Её бросил парень, и она страдает. Исключительный случай. Обычно она сама всех бросает. Похоже, судьба нанесла ей ответный удар. Но мы подруги, так что я оставляю эти мысли при себе. Надо утешить? За дело. Утешительный отряд выдвигается в пункт назначения: улица Строителей, дом двадцать пять. Странно, что мама никак не может запомнить Евин адрес и вечно подхватывает: «Квартира двенадцать?» Не двенадцать, а шесть! Как можно быть программисткой с такой плохой памятью? Впрочем, у всех свои слабости. Слабость Евы — это пацаны. Так что я молчу и старательно изображаю жилетку (делаю сочувствующее лицо и киваю). Ева изображает хозяйку (греет чай и достаёт печенье). Одна лишь Полина никого не изображает. Показывает свёрток: