====== Пролог. ======
Звук, громкий и настойчивый, как удары молотка, что бьёт по твёрдой поверхности, но немного отдалённый, заставил его вздрогнуть.
Курт Хаммел открыл сначала один глаз, а затем другой с некоторым трудом: его веки, казалось, слиплись.
Тонким лезвием пробивавшийся сквозь щель между шторами свет перерезал тьму.
– Брандо? – его голос был похож на слабое карканье, слишком тихий, чтобы кот действительно мог его услышать. Святые небеса, определённо, ему следовало перестать проводить вечер пятницы в караоке с Рейчел и Финном. А ведь он даже не пел! С некоторых пор, по крайней мере.
В попытке понять, который час, Курт поискал взглядом будильник на тумбочке, в то время как какофония настойчивых аритмичных ударов продолжалась.
4:30 утра? Но кто, чёрт возьми, мог беспокоить его так рано?
Внезапная мысль – и остриё чистого ужаса прокололо его сознание, пробуждая мгновенно. Он резко поднялся, отбрасывая в сторону одеяла.
Себастиан.
Он торопливо вылез из постели, не побеспокоившись даже включить свет или надеть тапочки, перемещаясь без проблем в этом доме, где знал каждый угол, и бегом направился к двери.
Стук продолжался. Ну, конечно.
И кто знает, как давно стучали, чтобы начать барабанить среди ночи уже с такой силой.
Он кинулся открывать так быстро, как только мог в темноте, рискуя затоптать в своей сумасшедшей гонке с препятствиями подаренного Себастианом больше года назад персидского кота Брандо, что мирно посапывал на коврике перед спальней, и буквально набросился на входную дверь, проклиная все эти чёртовы замки.
Чтоб им провалиться, этим нью-йоркским ворам!
Облегчённый вздох вырвался из его груди, когда, наконец, последний замок сдался под яростным напором его рук, и он распахнул дверь, чтобы столкнуться...
Ох, ну...
Курт готов был увидеть что угодно за распахнувшейся дверью.
Полицейских – о, нет, жуткое воспоминание той ночи, восьмимесячной давности, никогда не покидало его, на самом деле – врачей (по здравом размышлении, он спросил бы себя, с чего вдруг врач должен был явиться к нему домой, чтобы сообщить новости, которые могли быть прекрасно доведены до его сведения по телефону), друзей, во всеоружии мороженого и пива, обычных даров, что они всегда приносили с собой, когда являлись с плохими новостями или за советом. Да даже своего отца Бёрта, поддавшегося очередному внезапному приступу ностальгии, что вдруг нагрянул к нему в гости из Лаймы.
Кого угодно, короче, но не... его.
И «он», о котором шла речь, был парнем на вид лет двадцати пяти, не очень высоким, с копной вьющихся непослушных волос, смуглой кожей и глазами неопределенного цвета... зеленый? Карамель? Что это был за цвет?
И было в нём нечто неуловимо знакомое.
Курт изумился сам себе, когда понял, что просто откровенно пялится на него.
Перед дверью стоял незнакомец, казалось, пышущий гневом, и по тому, как он переминался с ноги на ногу, можно было предположить, ещё и немного во хмелю, его самого едва не хватил удар, а Курт пялился, пытаясь определить цвет его глаз?
Глаз, которые, как он осознал в этот момент, разглядывали в ответ его самого. Потрясённо, растерянно, но и... что? Возможно, что незнакомец был счастлив?
Впрочем, это продлилось лишь мгновение, потому что потом выражение его лица изменилось, делаясь потухшим и печальным.
– Ты не Себ, – заявил тип перед дверью с разочарованным видом, оглядывая его с головы до ног.
– Ну, ясное дело, что нет, – ответил довольно глупо Курт, на секундочку пожалев, что надел свою пижаму с медвежатами, а не ту, из фиолетового шёлка, что выгодно подчёркивала цвет глаз, и в которой он выглядел немного менее геем и немного более мужчиной, когда он заметил поражённый взгляд, что обратил к нему парень, пройдясь взглядом по всей его фигуре.
– Ну, и можно узнать тогда, кто ты такой? – продолжил незнакомец, теперь почти сердито.
– Нет, это ты скажи мне, кто ты такой?! – спросил резко Курт. Окей, как правило, он был гораздо более вежлив и сговорчив, но вся эта ситуация начинала казаться ему самую малость или даже чересчур абсурдной, и оказаться разбуженным невесть кем посреди ночи, никак не помогало успокоить нервы, и без того достаточно на взводе.
– Нет, кто такой ты, я первый спросил...
– О, Боже! Сколько тебе? Пять лет? И потом, это ты тот, кто колотил в мою дверь, когда все нормальные люди спят, так что именно ты должен сказать мне, кто ты, и какого дьявола тебе нужно в такой час!
Да, Курт, безусловно, вышел из себя.
Парень перед ним, в буквальном смысле, сдулся, устало опираясь всем телом на стену возле двери. – Ок, если ты не Себастиан – и я надеюсь, что ты не он, иначе это означает, что я куда более пьян, чем думал – «Вот именно», – констатировал Курт. – ... значит, ты, должно быть, его парень... поглядим... гейское личико, верно? Нет, подожди... как это было? Эмм... Курт, правильно? Ты Курт, его парень?
Курт решил пропустить мимо ушей то, как он его назвал. Он ненавидел это прозвище. Себастиан называл его так в самом начале, когда они только познакомились. Но тогда они были всего лишь двое мальчишек из двух соперничающих школьных хоров, которые не выносили друг друга, и не теряли возможности задеть и обидеть один другого каждый раз, когда пересекались. С тех пор многое изменилось, и Курт задался вопросом, стоило ли заметить, что теперь Себ прибегал к этому прозвищу только когда был очень зол на него или настроен на жёсткий секс, который так любил. Но, возможно, данные детали не касались парня, который, как Курт понял, если знал это прозвище, то, вполне возможно, знал также и когда Себ его использовал. Что немало его задело.
Поэтому он ответил лишь:
– Да, я Курт Хаммел. Его парень.
– Ох, конечно, – произнёс тогда другой почти с ноткой боли в голосе, или так только показалось Курту на мгновение. Затем он продолжил: – Фантастика! Я Блейн, Блейн Андерсон, – после чего, выдержал паузу, бросая долгий вопросительный взгляд на Курта. Взгляд, оставивший того в некотором замешательстве, потому что, казалось, он ожидал чего-то. Затем парень, мотнув головой, продолжил: – И, хотя в этот момент, возможно, так не кажется, я его вполне респектабельный... Ну, ладно, полу-респектабельный... друг из Чикаго!
Минутку. Парень перед ним был Блейн Андерсон? Из Чикаго?
И кто такой, чёрт возьми, Блейн Андерсон из Чикаго?
Курт был практически стопроцентно уверен, что Себастиан никогда не упоминал никакого Блейна Андерсона, но было также правдой, что он часто отлучался, даже на довольно длительные периоды, чтобы проведать своих друзей в Чикаго, о которых, однако, никогда не рассказывал Курту подробно. Всё, что Хаммел о них знал, это что они все являлись бывшими членами Соловьёв, хорового кружка, частью которого был и он сам, когда ходил в Далтон, и которые для него были «симпатичные, просто фантастические парни, ты полюбил бы их, возможно, больше, чем я, Фарфоровый!» Но Себ никогда так и не собрался их ему представить по какой-то неясной причине.
И сейчас перед ним был один из них? Интересно.
Он собирался спросить парня, что он здесь делал, когда шум открывающегося засова привлёк его внимание к квартире 14d как раз напротив его собственной.
О, нет, миссис Бингли проснулась.
– Предупреждаю, у меня есть пистолет! Калибра... Что-то из тех, которые делают много шума, – раздался дрожащий слабый голосок из-за отошедшей со скрипом двери, а морщинистое личико, наполовину скрытое за огромными очками, выглянуло наружу.
– О, Курт, дорогой! Это ты и... – её глаза за громадными линзами слегка прищурились, разглядывая Блейна, – и... и кто это? – спросила женщина.
– Друг Себастиана, мэм, простите, если мы Вас разбудили, возвращайтесь, пожалуйста, спать. Всё в порядке.
– О, милый, я не сплю больше с 1989 года, когда мистер Бингли перешёл в лучший мир. Мой врач говорит, что это невозможно, что к этому времени я бы уже умерла, если бы это было действительно так, но я сказала, что, если он мне не верит, может прийти и увидеть своими глазами, сколько я сплю ночью... нисколько! Так я ему и сказала! Я могу вздремнуть немного, пока смотрю “Jerry Spring Show” или однy из тех абсурдных передач с коробками и полуголыми девицами, но кто же не отключится, лишь бы не видеть эту чушь! Нет, я смотрю повторы “Друзей”. Дождаться не могу, когда Росс и Рэйчел снова будут вместе, они такие милые, эти двое, не находишь, Курт?