Блейн вдруг заметил, что Курт на него смотрит, как будто ожидая чего-то.
Инстинктивно, Андерсон чуть вскинул голову, молчаливо спрашивая, что именно он должен делать, и Курт приподнял бровь, а потом посмотрел на Бастиана.
Знак был ясен. Говори с ним!
Блейн посмотрел на него, как будто он сошел с ума.
Курт мягко улыбнулся и сказал снисходительно:
– Он слышит нас, Блейн. Ты можешь с ним говорить.
Да, но, чтобы сказать ему что? Блейн не имел ни малейшего представления. Было так много всего, что крутилось у него в голове в тот момент.
Он хотел бы знать, чувствует ли друг боль?
Хотел бы знать, скучает ли он по людям, присутствующим в этой комнате? Вспоминает ли о том, что оставил в Чикаго?
Видел ли в лицо того мудака, который наехал на него, прежде чем это случилось?
В действительности, однако, он понял, что есть только одна вещь, которую ему на самом деле хотелось сказать, даже если момент был неподходящий. И он это сделал.
– Привет, Бас. Не волнуйся! Теперь я здесь.
Он заметил, что Курт смотрел на него обеспокоенно.
– Ты... уверен, что он слышит? – спросил тогда Блейн.
– Да. Иногда он шевелится. Открывает и закрывает глаза. Когда мы приходим сюда, то говорим с ним, даём послушать музыку, потому что врачи говорят, что это полезно в качестве стимула. Иногда он улыбается, когда спит, и мы считаем, что он видит сны. Врачи говорят, что это непроизвольные сокращения мышц, но я в это не верю. Если это так, то почему они бывают только, если мы говорим с ним или включаем музыку? – спросил Курт.
– Нужно верить и молиться о том, чтобы в один прекрасный день он пробудился, – произнесла внезапно Бриттани, зарабатывая косые взгляды всех троих. – Что такое? Миссис Бингли всегда так говорит, – сказала в своё оправдание блондинка.
– Курт не верит в Бога, Бритт, ты знаешь, – упрекнула её ласково Сан, которая до этого момента была странно тихой.
– Даже сейчас, Курт? – спросил Блейн, оборачиваясь к парню, который, между тем, присел на край кровати.
Курт посмотрел на него, откровенно изумлённый таким вопросом.
– Нет. Даже сейчас. С чего бы вдруг? Потому, что он жив? Я считаю, что, если бы Бог существовал и взаправду вершил чудеса, сейчас он бы не был в коме, а бодрствовал. Или даже ещё лучше, тот ублюдок, который решил хорошенько напиться, прежде чем сесть за руль, врезался бы в стену, вместо того, чтобы искалечить моего парня. Сейчас он в тюрьме, да, ну и что? Он здоровый, живой. Видит, чувствует... может прикасаться к другим, может говорить со своей женой, когда она приходит к нему. Он проведёт там немногим более пяти лет, и выйдет, и...
Курт затих внезапно, глядя обеспокоенно на Себастиана. Затем он взял его руку и поцеловал ее.
– Нет, я не верю в Бога, – продолжил он затем более спокойным и тихим голосом. – Но я готов изменить своё мнение, в случае, если он надумает совершить чудо, чтобы продемонстрировать мне обратное.
– Что вы здесь делаете? – раздался позади них раздражённый голос, грубо нарушая установившуюся было тишину.
Четверо повернулись к двери, где строгого вида блондинка недоброжелательно смотрела на них. Она была одета в белый костюм, который не смягчал её фигуру, а, наоборот, делал ещё более резкой. Её волосы, длинные и удивительно светлые, казалось, только что побывали у парикмахера.
В одной руке она держала мобильник, в другой – букет белых роз, любимых цветов Бастиана, Блейн хорошо это помнил. Всё в этой женщине кричало: «деньги». Деньги и презрение.
Она выглядела ужасно неуместно там, и, казалось, сама была того же мнения.
Мадлен Смайт, мать Себастиана.
Заботливые мишки – мультсериал для самых маленьких. Рассказывает о жизни целой ватаги пушистых медвежат и целом ворохе их родственничков, что живут на облаках, катаясь на радуге в обнимку со звездами. Пять милых пушистых спасателей стараются научить ребят не бояться трудностей и смело преодолевать их. Каждый из плюшевых друзей отличается от других своим символом, пропечатанным для наглядности на груди, цветом, любимыми занятиями и чертами характера.
====== Глава 2. Горько-сладкие воспоминания. Часть 2. ======
Стоя в дверях, женщина смерила своим ледяным взором каждого из них, как если бы перед ней были мыши, а не люди.
Когда взгляд женщины остановился на Блейне, однако, черты её лица смягчились, и первая улыбка, за всё пятилетнее знакомство Курта с ней, появилась на её губах.
– О, Боже, Блейн, дорогой, ты ли это?
– Добрый день, миссис Смайт, как поживаете? – ответил парень, в то время как другие не слишком приятные воспоминания всколыхнули его сознание, потревоженное присутствием этой женщины.
– О, милый! Как приятно видеть, наконец, дружеское лицо посреди этого сброда, что вечно толпится в комнате моего сына.
Блейн увидел, как Курт, с ненавистью смотревший на женщину, застыл, казалось, даже не дыша, на этих словах. И Андерсон хотел бы сказать ему что-то хорошее. Но женщина, решительно приблизившись на головокружительных двенадцатисантиметровых каблуках, внезапно вовлекла его в объятие, которое застигло Блейна врасплох.
Мадлен Смайт его всегда не выносила.
Бас даже рассказывал о радости, с которой она встретила известие, что Блейн переедет в Чикаго, а не Нью-Йорк вместе с ним, после Далтона.
Следовательно, этот спектакль был разыгран исключительно для Курта.
Эта женщина была настолько скользкой, что один её вид вызывал у Блейна мурашки. Прошли годы, но это оставалось неизменным. И это его бесило.
– Вы могли бы иметь удовольствие видеть моё лицо гораздо раньше, если бы удосужились дать мне знать, что случилось с Себастианом, мэм, – сказал Блейн, с ядовитой ноткой в голосе, которой не мог, и, честно говоря, даже не хотел, скрывать.
– Ох, прости, дорогуша! Мои мысли, как можешь себе представить, были заняты совсем другим. И, лично я считаю, что не моё дело ставить в известность всех приятелей детства моего сына о том, что случилось, ты так не думаешь?
Видали? От «единственного дружеского лица» до «приятеля детства» за пару фраз! Эта женщина – настоящая стерва, гневно подумал Блейн.
– Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, Хаммел, немедленно! Ты и две твои подружки, – сказала затем Мадлен, перемещая всё своё злобное внимание на Курта. – Это мой сын, и я не могу проводить с ним столько времени, сколько пожелаю, в отличие от тебя, так что, мне бы не хотелось быть вынужденной терпеть ваше присутствие, когда я здесь.
– Я сожалею, что моё присутствие так Вас раздражает, мэм. Если хотите, можете уйти и вернуться позже, – зло бросил ей вызов Курт.
– Не смей так со мной разговаривать, жалкий оппортунист! Это мой сын! – женщина ткнула ярко-красным лакированным ноготком в Себастиана.
– Да, жаль только, что вы вспоминаете о своём сыне не чаще раза в месяц.
– Мерзкий выскочка, да кем ты себя возомнил, чтобы являться сюда с этим твоим пидорским личиком и ещё судить меня? Ты по-прежнему вертишься вокруг него только потому, что не успел охмурить ещё кого-нибудь, да? Таких как ты следовало бы...
– Миссис Смайт! – крикнул Блейн, увидев, как Сантана на этих словах вскочила, готовая ударить женщину. Он хотел избежать худшего, хотя был уверен, что хороший хук слева не повредил бы. Он и сам подумывал двинуть ей парочку раз. – Напомню Вам, что это больница. Здесь находятся люди, которым плохо, и Ваши крики не пойдут им на пользу. И уж точно, не помогут Бастиану.
Женщина медленно повернулась к нему, как если бы хотела раздавить. Но тут же, казалось, успокоилась, заметив медсестёр, что, привлечённые криками, смотрели на них через приоткрытую дверь.
Хорошая репутация – прежде всего, для Мадлен Смайт, это тоже не изменилось.
Сантана взяла Курта за локоть и, шепнув: «Пойдём, Курт, Бас не должен слышать ваши ссоры!» – потянула его к лифту.