— Каничава, Ник!
Николай очнулся от своих мыслей и отвернулся от окна.
За его столик подсел Брегин, в определенных кругах более известный как Сайонара. В зубах у него уже торчала зажженная сигарета. Откинувшись на стуле, он смотрел на Николая с легкой иронией. Николай мысленно поморщился, но не обиделся — подобный насмешливый взгляд был визитной карточкой Брегена.
— Привет, Сайонара, — в голосе Николая не было и намека на радость от встречи. — Говори по-русски. Меня достали японским на работе.
— Ладно, — миролюбиво отозвался Брегин.
Он подозвал официантку и минутку потрепался с ней на сахале — дикой смеси русского, китайского и японского. Затем обратился к Николаю:
— Пить будешь?
Николай кивнул.
— Две саке.
— Какое? — поинтересовалась девушка.
— А что есть, детка? — с улыбкой опытного ловеласа спросил Сайонара.
— Танка, Озеки и Сахалиновка.
— Давай лучше Озеки, — ответил было Брегин, но Николай остановил его.
— На фиг это саке, — сказал он несколько раздраженно. — Мне водки. Столичной. Без льда.
Сайонара хмыкнул.
— Ник, водка дорогое удовольствие.
— Ты же угощаешь, — резонно заметил Николай.
Брегин пожал плечами и сделал заказ.
Подождав, пока принесут выпивку, Сайонара оглянулся, подмигнул школьницам за соседним столиком, чем вызвал у них новый приступ сдавленного хихиканья, и наклонился к Николаю:
— Как жизнь, Ник? Как малышка Каёко? Еще не завалил ее?
— Чего надо? — устало отозвался Николай.
— Грубо, — скорчил обиженную рожу Брегин, — Я к тебе со всей душой…
— Ты всегда появляешься, когда тебе что-нибудь нужно, — перебил его Николай.
Сайонара пожал плечами:
— А ты не подумал, что я просто хотел поболтать с тобой?
— И угостил меня контрабандной водкой? — Николай усмехнулся. — Вряд ли.
— Да ты прав, — Брегин еще раз оглянулся и негромко проговорил:
— Есть дело. Через три дня из Приморской республики пойдет товар. Шесть контейнеров. Надо переправить их на Хоккайдо и провести как медицинский груз.
Сайонара отпил из своего стакана и продолжил:
— Здесь вся документация.
На стол перед Николаем легла коробочка с диском. Он посмотрел на нее задумчивым взглядом.
— Сделай все как надо, ладно? Люди, которые отправляют этот товар, умеют ценить оказанные им услуги. А вот проколов они не прощают.
— Ты же сказал, что больше не будешь обращаться ко мне с подобными просьбами, — голос Николая неожиданно стал твердым, почти злым.
Сайонара покачал головой:
— Ну извини, последний раз. Сам понимаешь: очень надо!
— Прошлый раз был последний, — не сдавался Николай, — и позапрошлый тоже.
— И каждый раз ты брал деньги. Ведь брал? Они тебе нужны. На зарплату работника Сбербанка не зашикуешь, не так ли?
Николай молча кивнул.
— Сколько? — спросил он чуть погодя.
— Миллион йен.
— Говори в баксах! — раздраженно сказал Николай, — так проще.
— Десять тысяч.
Николай посмотрел на Сайонару. Эта рожа его давно раздражала.
— Что за товар? — спросил он больше из желания оттянуть момент принятия решения, чем из любопытства.
— Какая разница? — Брегин, прищурившись, посмотрел на собеседника, — Тебе не все ли ровно?
— Нет. Расскажи, что на этот раз. Опять тигриные шкуры, желчь медведя, оружие, героин, человеческое молоко? Что еще можно вывести с нашей исторической родины?
— Еще много чего, — Сайонара допил свое саке и пожал плечами, — Узкоглазые все берут.
— Узкоглазые… Сам-то ты кто? — с издевкой спросил Николай.
Брегин сверкнул глазами.
— Мама у меня, между прочим, русская, — медленно проговорил он.
— А папа? — поинтересовался Николай, глядя прямо в азиатские глаза Сайонары.
— Оставим в покое мое темное прошлое, — Брегин слегка разозлился. — Будешь проводить или нет?
Николай еще раз посмотрел на диск. Затем залпом выпил стакан водки и сунул коробочку в карман.
— Ладно, бабки переведешь как всегда, — сказал он, вставая из-за стола.
— Нет базара, — развел руками Брегин…
Николай шагал по улице города, в котором он родился, и который он никогда не покидал. Он никогда не был за пределами острова, ни разу не пользовался самолетом или кораблем. Вся его недолгая жизнь прошла среди небоскребов и сятаку Сахалинска — ничейного города.
В небе зарокотало. Первые капли упали на грязный тротуар, и, через несколько минут, пошел дождь. Многочисленные прохожие моментально раскрыли свои зонты. От их разноцветного разнообразия пестрело в глазах. Яркие краски были настолько нереальны, настолько они диссонировали с серыми громадами небоскребов, что Николай невольно остановился и зажмурился. В туже секунду он почувствовал толчок в спину. Открыв глаза и обернувшись, он увидел прохожего, налетевшего на него. Тот кивнул, извиняясь, и, обогнув Николая, поспешил дальше. Николай последовал его примеру. Стоять посреди тротуара в час пик было просто невозможно. Да и опасно: япошки бы просто пихались, русские могли и в рожу дать.