В «Курода кафу» рассказывается, что Матабэй занимал место любимого сына Куроды Камбэя и регулярно поддевал своего господина Нагамасу — например, посмеялся, когда господин тонул в Корее, и ерничал, когда тот лез под пули. Якобы Матабэй входил в стрелковый отряд, обстреливавший Исиду Мицунари на Сэкигахаре. Он же был единственным из людей Куроды, который участвовал в штурме замка Саваяма.
После смерти Камбэя он отказался служить Нагамасе и стал ронином. Поскольку господин объявил его беглым преступником, другие даймё — Хосокава, потом Икэда — не могли принять Матабэя на службу и обязаны были депортировать: самовольное укрывательство беглецов было преступлением. В итоге Матабэй пошел служить тому, кто нанимал ронинов — Тоётоми Хидэёри. Матабэй прославился как погибший в бою защитник Осакского замка.
У Гото Матабэя был сын по имени Масанори. Он просился обратно на службу, но Курода Нагамаса отказывал. В 1611 г. Гото-младший оказался в заложниках у Мори, и после Осакской кампании его приговорили к сэппуку, точь-в-точь как сына Кониси Юкинаги.
Другой защитник Осакского замка — христианин Акаси Камон, старший вассал и родственник Укиты Хидэиэ. Он дружил с христианами Кониси Юкинагой и Куродой Нагамасой. Удел Камона оценивался в 5 тыс. коку.
Отчет иезуитов:
Он был искусным воином и сражался в первых рядах армии бугё, но в самом начале боя случилось предательство. Камон оказался отрезан от своих и окружен врагами. Казалось, спасения ждать неоткуда, и он бросился в бой, решив сражаться, пока не погибнет от руки вражеского солдата: он знал, что японский обычай убивать себя — это неправильно, это зло, и с божьей помощью отринул идею сэппуку.
В разгаре битвы он встретил своего друга Каи-но-ками [Куроду Нагамасу], который был на стороне найфу. Тот немедленно узнал его по одежде и доспехам, поприветствовал друга и тем самым вдохновил сражаться не страшась смерти. Каи-но-ками сказал: «Почему Акаси Камон жив под градом пуль? Почему не совершил сэппуку по обычаю?» Акаси Камон сказал: «От этого преступного дела меня удерживает страх божий». Поэтому он бросился на врагов, храбро сражался и пытался погибнуть в бою. Смерть от руки Каи-но-ками была бы прекрасна. Каи-но-ками сказал: «Не хочу этого делать». Он пощадил его и решил заступиться за него перед найфу. Он слез с коня и предложил его Камону, а сам сел на лошадь своего вассала.
После победы Каи-но-ками сдержал слово. Он попросил у найфу пощады и позволения взять Камона в вассалы. Найфу сразу же удовлетворил обе просьбы и выразил радость, что такой отличный и честный человек, как Акаси Камон, выживет для государства.
После он оказался в Осаке.
И снова говорится, что Кобаякава перешел на восточную сторону моментально. Во время сражения Кобаякавы с Укитой подоспели восточники, блокировав путь отступления. Контингент Укиты оказался зажат между двумя вражескими группировками.
Когда сёгунат начал репрессии против христиан, Курода Нагамаса отрекся, а Акаси Камон стал ронином. Хидэёри нанял его. Доподлинно неизвестно, погиб ли Камон при Осаке или сбежал.
Сам Курода Нагамаса во время Осакской кампании (1614) остался в замке Эдо, потому что был фигурантом расследования: он обручил своего сына с дочкой Окубо, горнорудного инспектора сёгуната [190]. Один из ценнейших рудников находился на полуострове Идзу, недалеко от Эдо. Под землей стояла жара: вода из горячих источников текла в шахты, и рабочие прорывали каналы для отвода воды. Мужчины копали, женщины вытаскивали наружу пустую породу [289]. Это были именно рабочие, не рабы: историк Фудзики Хисаси отмечает, что нет документов о рабском труде на рудниках.
Окубо вводил в эксплуатацию новые месторождения и привлекал португальских горных инженеров к разработке. Когда Окубо поехал в Киото по вопросу депортации миссионеров, его лишили удела, и сам Токугава Иэясу приехал следить, как разрушают его замок Одавара.
Хосокава Тадаоки в переписке с сыном обсуждал, как Курода активно дружит с чиновниками сёгуната, сватает своих сыновей и дочерей детям Иэясу и Хидэтады (безуспешно), как Курода разрушил башню и свою резиденцию в замке Фукуока, чтобы сёгун не поинтересовался, для чего ему укрепления. Наконец Хосокава выяснил, не состоит ли Обама Мицутака, морской инспектор сёгуната, в связях с Куродой — и, узнав, что не состоит, донес, что Курода построил слишком большой корабль и тем самым нарушает запрет на строительство кораблей водоизмещением свыше 500 коку. Комиссионеры сёгуната проверили — корабль вписывался в стандарт.