Для привлечения внимания к своей обувке, Фомина приподняла ноги от пола и подхватила подол сарафана.
Сандалии и вправду были шедевральные. К тоненькой, плоской подошве крепилось несколько, не менее тонких ремешков. Они обхватывали щиколотку, поднимались вверх, перекрещиваясь, едва ли не до колена, впиваясь в мясистую Оксанкину голень так, словно это был запеченный окорок в сетке. Фомину это обстоятельство нисколько не смущало, так же как не смущал и облупившийся, неоново жёлтый лак на ногтях.
В этом была вся Оксана Фомина. Простовата, нагловата, но бесконечно уверена в себе. Уверена до такой степени, что поменяла третьего супруга, безжалостно бросив каждого из предыдущих, едва на горизонте появлялся новый, более перспективный, по ее мнению кандидат в мужья.
Что привлекало в ней мужчин, лично для меня оставалось загадкой, ибо ни красотой, ни хозяйственностью Оксанка не отличалась. Но при этом она была твердо убеждена, что ее крепенькая, коренастая фигура – это предел мечтаний любого мужчины, а толстый слой тональной пудры и густые стрелки, самый лучший в мире макияж.
Года два назад, именно по моей протекции Оксанка пришла в «Авангард» и довольно быстро прижилась, показав себя неплохим работником.
Со мной Фомина вела себя бесцеремонно, стремилась дружить и по-своему опекать. Отвертеться от нее не получалось, намеков она не понимала, а сказать ей напрямую, что закадычной дружбы между нами никак не получиться, я стеснялась.
– Мы решили в субботу на реку махнуть, – сказала Оксанка. Одной рукой она отогнула верх лифа сарафана, а другой, энергично управляя веером, вентилировала свой монументальный бюст. – Поехали с нами, там лес, тенечек, шашлык пожарим.
– Неее, – замотала я головой, – у меня кухню и мебель в гостиную сегодня ставят. Я завтра буду коробки разбирать.
Три месяца назад мы с сыном переехали во вновь приобретенную квартиру. И все это время вели спартанский образ жизни, поскольку из мебели в нашем жилище имелись только старый кухонный стол, три табуретки, два дивана и письменный стол, а все наши вещи были упакованы в огромные коробки, разложенные в гостиной и коридоре.
Поэтому, какие уж тут могут быть поездки на пикники и речки, когда впереди замаячила перспектива разложить свой скарб и зажить обычной, нормальной жизнью.
– Да ты что! Какая радость! – энергично выразила свое восхищение Фомина. – Может быть, мне остаться…, – протянула она, – и помочь тебе?
Предложение о помощи она высказала очень осторожно, конечно же, опасаясь, что я соглашусь.
– Нет, нет, – очень быстро ответила я, так же опасаясь, что от великодушного предложения о помощи не отвертеться. – Я сама.
– Тогда я к тебе в понедельник забегу. Мебель оценю, – заявила Фомина.
Она не спрашивала разрешения, она именно констатировала факт своего визита, милостиво извещая о нем заранее.
Так случилось, что квартиру мы с сыном, неосмотрительно приобрели по соседству с домом, где проживала Фомина. И она радостно пользовалась соседством, безо всякого предупреждения появляясь на моем пороге. Слава Богу, что нынешний Оксанкин супруг, исправно возил ее утром в офис и вечерами забирал из него же, иначе, Фомина, неминуемо, записала бы меня в личные водители.
– Как Макс в лагере освоился? Домой не просится? – после непродолжительной паузы, придумав новую тему светской беседы, все еще не решаясь перейти к основной теме своего визита, поинтересовалась Фомина. – Ты в выходные к нему не поедешь?
Мой четырнадцатилетний сын неделю назад убыл в спортивный лагерь. С тех самых пор, каждый день, Фомина задает мне одни и те же вопросы о его самочувствии, питании, и о том, не скучает ли дитятко по маменьке, не устал ли, не просится ли назад. Впору писать ей ежедневный отчет с указанием количества поглощенных ребенком калорий и трехразового замера температуры тела.
– Макс в лагере прекрасно, в эти выходные я к нему не поеду, тренер запретил так часто навещать детей, – отчиталась я и выразительно посмотрела на Фомину. Напрямую, что ли, предложить ей выложить ее бесценную информацию и поскорее убраться из моего кабинета?
Оксанка еще помолчала, замахивая веером свое раздумье, вздохнула и решилась. Она очень осторожно встала с диванчика, на цыпочках прошествовала к выходу из кабинета, выглянула в коридор, помотав головой вправо и влево, потом аккуратно придерживая дверь, закрыла ее и так же на цыпочках вернулась на диванчик.
Все ее приготовления были какими-то уж очень театральными, сродни фрагменту комедии про шпионов.