История мировой карикатуры знает не одно замечательное содружество выдающихся художников-сатириков. Достаточно вспомнить деятельность знаменитой группы французских карикатуристов XIX века, гордостью которой был великий Домье, или прославленную плеяду мюнхенского «Симплициссимуса» во главе с таким большим мастером, как Олаф Гульбрансон. А великолепное созвездие талантливых карикатуристов «Сатирикона» периода 1910–1917 годов, поднявших на небывалую высоту искусство русского сатирического рисунка?
Рядом с этими лучшими карикатуристами разных времен и стран свое достойное место заслуженно занимает и коллектив крокодильцев, не уступающий никому ни в таланте, ни в остроумии, ни в мастерстве, но к тому же еще вооруженный высокими революционными традициями советской публицистики.
Если вообразить себе боевой смотр художников-крокодильцев всех поколений, то эту веселую и грозную шеренгу возглавят прежде всего наши правофланговые, зачинатели журнала — Дмитрий Моор, Михаил Черемных, Иван Малютин. Рядом с ними плечом к плечу выстроится блестящее пополнение 20-х годов — Виктор Дени, Константин Ротов, Кукрыниксы, Юлий Ганф, Лев Бродаты, Аминадав Каневский, сатириконцы Николай Радлов, Алексей Радаков, Борис Антоновский. Многие из них ушли от нас, но неувядаемой силой таланта навечно остаются в крокодильском строю.
К этой прекрасной когорте талантов неразрывно примыкают более молодые, но уже ставшие, в свою очередь, старой крокодильской гвардией — Иван Семенов, Борис Пророков, Виталий Горяев, Леонид Сойфертис, Наум Лисогорский, Борис Лео и другие. А вслед за ними в ряды крокодильцев вливается и следующий отличный призыв сатириков — Евгений Щеглов, Юрий Федоров, Андрей Крылов, Анатолий Цветков, Евгений Шукаев, Юрий Черепанов, Лев Самойлов, Марк Абрамов… Невозможно, к сожалению, перечислить здесь всех, кто заслуживает этого своим талантом и преданностью сатирическому искусству, кто внес или вносит свою лепту в деятельность «Крокодила».
Григорий Ефимович РЫКЛИН
Крокодильский коллектив является и отличной творческой школой для молодых (и не только молодых) художников, одаренных от природы чувством юмора и умеющих проявить его в своих работах. Притом школой особого рода, где нет величественно нахмуренных метров и робких школяров. Здесь все учатся у всех, поправляя и дополняя друг друга, все равны перед мнением крокодильского товарищества, все увлечены поиском наиболее удачных решений для общего сатирического «котла», делая журнал в атмосфере веселого соревнования в остроумии и находчивости.
Как в хорошем симфоническом ансамбле, каждый художник играет свою «партию» на том инструменте, который он больше любит и которым лучше владеет. Один, скажем, силен в лаконичном едком сарказме, другому больше по душе забавная юмористическая ситуация, стихия третьего — озорной гротеск, четвертый — мастер комичных бытовых сценок, пятый… шестой… седьмой…
Широк и полифоничен диапазон крокодильского смеха. Только одна разновидность смешного, на мой взгляд, начисто неприемлема для «Крокодила» — это бессмысленное смехачество, так называемый «юмор абсурда», основанный на «принципе» — пусть глупо и высосано из пальца, зато смешно. Впрочем, такого сорта «юмор», как правило, вызывает не смех, а недоуменное пожимание плечами.
Конечно, было бы неправильно требовать обязательной гражданственной «нагрузки» от каждого шутливого рисуночка, от непритязательной и забавной юморески. Вместе с тем хочется найти в каждой, пусть самой маленькой карикатуре какую-то, пусть микроскопическую, но живую и жизненную веселую искорку, а не натужно придуманную нелепость, уродливую и тоскливую в своей противоестественности.
Неисчислимое количество карикатур, рисунков, фельетонов, стихов напечатано на страницах «Крокодила» на протяжении минувших десятилетий. Все это в целом — яркая сатирическая летопись, своеобразная веселая энциклопедия событий и явлений, примет времени, культуры и быта, отраженных в крокодильском зеркале. Ведь в нашей действительности вряд ли было что-либо значительное, заметное, любопытное, что не привлекло бы внимания «Крокодила», не было бы им зорко увидено и показано сквозь сатирическую призму. Смешно, остро и достоверно крокодильцы запечатлевают для современников и тем самым для потомков все то, над чем смеются, чему радуются, чем возмущаются, что презирают советские люди.
Вот почему трудно отыскать в истории сатирической журналистики пример популярности, подобной той, какую завоевал наш «Крокодил». Об этом свидетельствует не только его невиданный для сатирического издания шестимиллионный тираж. Не менее показательно и вошедшее в быт советских людей отношение к журналу.
Кому не приходилось, например, слышать такие замечания:
— Ну, это, знаете, только для «Крокодила»…
— Я наблюдал недавно сценку, достойную «Крокодила»…
— То, что там делается, — это готовый материал для «Крокодила»…
И так далее.
Это говорит о почетной боевой репутации журнала, о его широко признанном умении смехом разоблачить и заклеймить зло, фальшь, халтуру, обман, пригвоздить на всеобщее позорище подхалима, стяжателя, лодыря, очковтирателя. Об уверенности многомиллионного читателя в его постоянной готовности защитить оружием сатиры от зарвавшегося самодура и волокитчика, призвать к порядку обнаглевшего грубияна.
Как видно из этого красочного перечня, «Крокодилу» по его профессиональному «профилю» приходится иметь дело с далеко не светлыми личностями… Что поделаешь? Такова, как говорится, специфика. Владимир Маяковский говорил с гордостью:
Эти строки стали крылатыми. И к такой же оздоровительной, «ассенизаторской» службе мобилизованы и призваны крокодильцы. И вряд ли, к сожалению, можно рассчитывать, что, перешагнув во второе свое пятидесятилетие, «Крокодил» сможет «уйти на заслуженный отдых», на пенсию, а сатирики останутся без работы, поскольку перечисленные выше крокодильские «клиенты» отнюдь не собираются по доброй воле «перековаться» в порядочных, честных людей. Так пусть же и они не рассчитывают на демобилизацию карикатуристов и фельетонистов, на притупление их бдительности, на ослабление их сатирической злости.
Мне хочется еще отметить, что, обличая кого следует, высмеивая и вытаскивая «за ушко, да на солнышко» тех. кто этого заслуживает, «Крокодил» не рычит, не щелкает зубами, не проглатывает заживо, проливая при этом знаменитые «крокодиловы слезы». Отнюдь нет. «Крокодил» борется с нечистью активно и непримиримо, но всегда вежливо и культурно. Он никого не обзывает нехорошими словами, не грозит прокуратурой и судебными карами, а применяет другие, иногда не менее действенные «меры пресечения». Оружие «Крокодила» — это слово и рисунок, заряженные смехом всех видов и оттенков: журнал едко иронизирует и гневно бичует, добродушно подшучивает и ядовито высмеивает, весело улыбается и саркастически разоблачает, дружески пародирует и беспощадно разит — словом, использует все краски своей сатирико-юмористической палитры.
Доброе и полезное дело сделал Исаак Павлович Абрамский, бережно сохранив и собрав воедино страницы крокодильской истории — свои воспоминания о разных днях и годах «Крокодила», о его повседневных делах и отдельных необычных редакционных затеях, о его художниках, поэтах, литературных работниках, темистах.
В своеобразии индивидуальных черточек и характеров вырисованы им фигуры редакторов разных периодов начиная с основателя «Крокодила» — могучего «батьки» Еремеева.
В дружеских шаржах, публикуемых на этих страницах, первые редакторы журнала изображены такими, какими они мне запомнились, и идут, разумеется, в той последовательности, в какой они сменяли друг друга на своем беспокойном посту.