Когда ты отравлен, все эти идеи кажутся вполне здравыми.
Они вроде бы должны устранять проблемы—однако на деле лишь множат их. А я прилежно изучал новые техники для их решения. Зарабатывал больше денег, налаживал взаимоотношения с людьми, становился духовнее . Однако количество разнообразных неудач, трудностей и бед в моей жизни не уменьшалось. Проблемы накатывались на меня одна за другой, как прибой на морском берегу.
Наконец я понял, что накапливание информации просто не способно избавить меня от проблем. И тогда меня объяло ни с чем не сравнимое умиротворение. Я осознал, что упорная работа, тщательное планирование и добрые намерения не дают рецепта безмятежности. Уже само по себе это осознание принесло мне больше покоя, чем планирование всей моей жизни.
Я всегда считал, что не являюсь безумцем, поскольку действую иначе. Но, остановившись на мгновение и оглянувшись назад, я честно признался себе, что единственное слово, которое адекватно описывает мою жизнь,—это слово безумие . Моя жизнь в значительной мере состояла из длительных периодов своего рода бессознательного тихого отчаяния . Затем, когда отчаяние всплывало на сознательный уровень, я окунался в неистовую и хаотичную деятельность. Я думал, будто у меня в обрез времени на достижение моих целей — на обретение счастья. Между тем вожделенное счастье все же иногда наносило мне краткие визиты. Эти счастливые периоды сосредоточивались вокруг какого-нибудь события—приобретения новой машины, влюбленности, серьезных денежных поступлений. Однако счастье никогда не заглядывало ко мне надолго. Оно длилось несколько часов или даже дней, а затем снова удалялось на недели или месяцы. Дошло даже до того,что я уже не мог наслаждаться своим счастьем, ибо с самого начала тревожно предчувствовал его утрату. Моя жизнь была всего лишь отражением всеобщего перманентного безумия, которое мы принимаем за норму жизни.
Приведенное выше определение безумия предлагает нам не ожидать новых результатов, выполняя одни и те же действия. Когда мы собираем свежую информацию и используем ее для решения своих проблем, нам кажется, будто мы делаем что-то новое. Так что источник наших трудностей—не в монотонности действий.
Так в чем же основная проблема? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно спросить себя: Какая часть процесса решения проблем всегда остается неизменной?
Лишь один аспект этого процесса все время остается одним и тем же: ум.
Каждая наша проблема вначале фильтруется через ум. Получается, что исходная, ответственная за все остальные проблема—это ум. Или, если быть более точным,—то, как этот ум работает, когда остается без присмотра. Ум—это инструмент. Он нуждается в управлении.
Нельзя позволять ему работать по своему усмотрению.
Ты—не ум. Ты контролируешь свой ум. По меньшей мере—должен контролировать. Однако наш ум присвоил себе управление, пока мы спали, подобно тому как это сделал Хэл—вышедший из-под контроля компьютер в фантастическом фильме "Космическая одиссея 2001".
Во время этого лунатического сна твой ум работает на автопилоте. Он оперирует рефлексами и реакциями.
Он механически повторяет те же действия, какие выполнял и в прошлом,—ведь ты отсутствуешь и сознательно направлять его некому. Видишь, в чем дилемма? Если ум управляется рефлексами и памятью, как он может решать проблему, вставшую перед тобой в данный момент? Если тебе предложат решить арифметическую задачу и скажут, что это задача на сложение, тогда как на самом деле она на вычитание, ты получишь неверный ответ. Твои арифметические навыки безупречны, а ответ все равно неверен. Вот мы вроде бы и решаем свои жизненные задачи правильно, но ответы не сходятся,—а если и сходятся, то далеко не всегда. Мы удивляемся, почему у нас ничего не получается, перепроверяем свои вычисления... Но до тех пор, пока мы думаем, будто наша задача на сложение, правильного решения не будет. Мы все делаем верно, а в ответе — ошибка.
Вот и в жизни мы используем сложение в мире вычитания. Сколько бы мы ни старались решить свои жизненные задачи-проблемы, в итоге они только накапливаются: больше страданий, больше боли, больше разрухи. Мы оглядываемся по сторонам и видим: все вокруг делают то же самое...
Не могут же ошибаться все? Так что, по-видимому, и мы ведем себя правильно.
Остается только предположить, что люди рождены для страданий. Люди всегда страдали и всегда будут страдать ,—убеждаем мы себя, стараясь утешить свои глубоко обеспокоенные души. Но это никак не объясняет некоторые отклонения от нормы—наличие индивидуумов, которые поднялись над страданиями и утверждают, будто все мы можем и должны сделать то же самое. Да, наши родители, и учителя, и лидеры всю дорогу лгали нам—поверив лжи своих собственных родителей, учителей и лидеров. Однако с этой ложью можно покончить—и времени на это нужно ровно столько, сколько на один удар сердца одного поколения.