– Совсем неплохо, – заметил Мейсон.
– Не стоит успокаиваться. Эти журналисты чертовски опытны и могут докопаться до самой сути дела.
– Какова бы она ни была...
– Я, конечно, не знаю подробностей, да ты мне и не рассказывал о них. Мое дело – предупредить.
– Хорошо. Я это учту.
– Газетчики, – продолжал Дрейк, – прочесывают пристань, пытаясь узнать, кто вчера брал напрокат лодки. К счастью, сторож записывает только взимаемые суммы, а не номера лодок, поэтому, я полагаю, мы единственные, у кого полный список.
– Неужели?
– Думаю, да. Мой сотрудник записал номера всех лодок, бывших на озере.
– А удалось выяснить, что за человек удил рыбу?
– Вот здесь-то самое интересное. Эту лодку взяли напрокат на полдня два человека.
– Два? – переспросил Мейсон.
– Вот именно.
– Но ведь в лодке был только один человек!
– Интересно и другое, – продолжал Дрейк. – Когда она вернулась, в ней снова было двое!
– Их имена?
– Как я уже сказал, сторож не записывает фамилий. Что же касается самой лодки, то, насколько он помнит, это была потрепанная развалюха с маломощным мотором.
– А что говорит твой оперативник?
– У него есть только описание внешности этих двоих. Одному из них лет двадцать с чем-то, другому – примерно сорок пять.
Мейсон нахмурил брови и задумался. Неожиданно он спросил:
– Эта красная банка исчезла, когда ты смотрел на нее?
– Да. Я только на миг отвел глаза, а когда снова взглянул, ее уже не было. Думаю, единственное объяснение в том, что она обо что-нибудь ударилась, в нее попала вода, и она затонула.
Мейсон отрицательно покачал головой.
– Нет. Мы просто имеем дело с людьми, которые умнее прочих.
– Не понимаю.
– Все ясно, – пожал плечами адвокат. – Двое мужчин взяли напрокат лодку. У одного из них, видимо, был акваланг. Когда они добрались до нужного места на озере, он его одел и соскользнул за борт. Жертве, как ты помнишь, было приказано бросить банку в определенное время, в определенном месте.
– Кстати, лодкой, отошедшей от виллы Бэнкрофтов, – добавил Дрейк, управлял всего лишь один человек – молодая женщина. Бросив банку в воду, она сделала вокруг нее несколько кругов.
– А в это время, – продолжил Мейсон, – пловец схватил бы эту банку снизу. Ясно, что поблизости не было никакой лодки. Даже если бы была предупреждена полиция, то ей не за что было бы ухватиться. Лишь мгновенье банка была бы на плаву и сразу же исчезла.
– Черт побери, какой я идиот! – воскликнул Дрейк, когда до него дошел смысл сказанного.
– Но, – продолжал Мейсон, – неожиданно появился ты, стал валять дурака и носиться на лодке туда и сюда. Пловец побоялся показываться, пока ты там. Затем твоя лыжница нырнула в воду, подменила банки и... Пол, это, случайно, сделала не Ева Эймори?
– Нет, одна из моих оперативниц. Она – великолепная лыжница. Конечно, Ева уверяет прессу, что именно она нашла банку. Все делается так, как ты просил.
Глаза адвоката сузились.
– В этой лодке с рыбаком – решение всей проблемы, Пол. Пловец подождал, пока ты уберешься, всплыл, схватил банку, нырнул и под водой поплыл к берегу. Там он влез в лодку, снял акваланг, и они, как ни в чем не бывало, возвратились обратно.
– И к этому времени уже знали, что их обманули, – добавил Дрейк.
– Конечно, и были в ярости, полагая, что кто-то опередил их. Сегодня же утром из газет они узнали, что выловили не ту банку, в то время как их попала в руки Евы Эймори.
– И что будет теперь? – спросил Дрейк.
– Скорее всего, один из них станет обвинять другого в жульничестве и, возможно, прольется чья-то кровь.
– Ну, а потом?
– Потом нам придется играть вслепую. Главное – заставить их перейти к обороне.
– Хорошо, а что ты скажешь о жертве шантажа? – спросил Дрейк. Представляешь, что она чувствует после газетных сообщений?
– Нетрудно догадаться, – усмехнулся Мейсон, – особенно после того, как она узнала, что в банке оказалось _т_р_и_ тысячи долларов.
– Шантажисты ведь позвонят ей, и она скажет им, что положила в банку только полторы тысячи.