Я с сожалением заканчиваю сигарету, но еще одну решаю не закуривать. Ладно, пора баиньки! Когда я собираюсь закрыть окно, мое внимание привлекает белая фигура, которую я различаю в просвете между деревьями, в правой стороне парка. Это человек, узнать которого не представляется возможным из-за темноты и расстояния. Этот самый тип перемахнул через стену поместья. Направляется к служебным постройкам?
Слушая только голос собственного любопытства, ваш любимый Сан-Антонио быстро одевается и во второй раз бросается вниз по лестнице.
Едва увидев меня, ночной сторож чуть не валится в обморок от ярости.
– Комедия окончена! – задыхается он.
– Никак не могу заснуть, – отвечаю я. – Потерял ключ от страны снов. Наверно, положил в карман штанов и выронил, когда снимал их. Вы понимаете?
Он хватает меня за лацкан пиджака и встряхивает.
– Ну хватит! Поднимайтесь к себе и постарайтесь...
Какой несговорчивый.
Решив, что ему можно доверять, открываю, кто я такой. Я предпочитаю показать ему удостоверение, чем дать поднять на ноги весь дом!
Тогда он вытягивается по стойке «смирно».
– Я не мог и подумать, господин комиссар. Я прикладываю палец к губам.
– Тсс! О моем настоящем качестве запрещено говорить кому бы то ни было. Даже вашим коллегам, иначе вас просто уволят! Понятно?
– Даю вам слово, месье...
– Хватит! Вы не из Нанта?
– Нет, а что?
Я молча пожимаю плечами, но мысленно говорю себе, что, если бы он был нантцем и я бы его вышиб с работы, это было бы новой отменой Нантского эдикта.
Я возвращаюсь в парк с его густыми тенями, церковной тишиной и сильным запахом перегноя. Я мчу со скоростью радиоуправляемой ракеты к домикам ассистентов и обследую их фасады, надеясь найти свет. Но все темно, тихо, все спит...
Тогда я направляюсь к месту, где, как я видел, человек перелез через стену. В этом месте стена полуразрушена, от чего получилась брешь, в которую легко пролезть. Я перелезаю на ту сторону и оказываюсь в другом парке, гораздо более густом, чем наш. Видимо, это поместье заброшено.
От бреши идет, нет, не тропинка, а след, протоптанный чьими-то регулярными хождениями здесь... Я следую по этой извилистой дорожке и подхожу к большому сараю, покрытому соломой. Строение полуразрушено. Крыша с одного края свисает, как сломанное крыло утки. Через заросли деревьев я замечаю большой дом в стиле Большого Трианона, который кажется таким же пустым, как память министра.
В этом заброшенном поместье есть что-то тревожное, даже трагическое. Сколько поместий во Франции так вот умирает... Когда они находятся вблизи городов, вокруг них строят спальные районы многоэтажек, чтобы показать, что времена переменились и народ взял Тюильри раз и навсегда! Но когда географическое положение делает их неинтересными, они тихо умирают, как это. Как сказал Анти Беро, камень долго остается у подножия стены, которая его несла!
Я начинаю продвигаться к усадьбе, когда мое внимание привлекает легкий шум, который я не сразу узнаю. Потом я отдаю себе отчет, что это шум птиц в вольере; это просто шорох лап и крыльев.
Меня охватывает прилив энтузиазма. Или я страдаю врожденной дебильностью, или наткнулся на голубятню, которую искал.
На этот раз я все понимаю. А голубятник не дурак. Он поставил клетку за пределами территории парка.
Я достаю электрический фонарик и подхожу к полуразрушенному ангару, ориентируясь по звуку. Наконец Я нахожу между обвалившимся куском крыши и дальней стеной большую клетку, в которой сидят два голубя. Моя лампа сообщает мне, что им только что принесли зерна и налили воды в поилку. Хозяин этих птичек кормит их по ночам. И выпускает их наверняка тоже по ночам...
Разбуженные светом моего фонаря, голуби начинают ворковать как одержимые.
– Спите, ребята, – говорю я им. – Не волнуйтесь, я ваш друг.
После этих слов, непонятных для голубей, я отчаливаю, счастливый своим открытием, и обдумываю один трюк в моем стиле.
Сейчас два часа ночи. Если я хочу, чтобы мой трюк удался, то не должен терять время.
Я выхожу из соседнего поместья и сажусь в свою машину, стоящую у входа в дом. Я вывожу ее вручную и, отогнав на достаточное расстояние, завожу мотор.
Курс на ЭврЕ.
Мне понадобилось двадцать минут, чтобы доехать туда. Я ищу полицейский участок, потому что это одно из немногих мест, откуда я могу позвонить в этот час. Найдя его, я представляюсь дежурному капралу и прошу соединить меня с Парижем.
Через несколько минут меня соединяют с дежурным по нашей Службе. Странная вещь, но Старика на работе нет. А я-то думал, что он покинет свой кабинет только затем, чтобы отправиться на кладбище Пер-Лашез.