Раздались выстрелы. Возле меня просвистела пуля. Вторая чуть не клюнула меня в затылок, просвистела возле самого уха.
– Ложись! – крикнул Шведов и опрокинулся в канаву. Я тоже плюхнулся вниз, взмахнув руками, точно меня подстрелили. Андрей быстро пополз вверх по мокрому дну.
– Скорее, Саня, за те бугры. Позиция что надо!
За буграми мы осторожно осмотрелись. Враг перестал стрелять. Возможно, потерял нас из виду. Немца, упавшего возле трамвая, видно не было. То ли сам вполз обратно в вагон, где оставалось его оружие и снаряжение, то ли ему помогли, то ли он свалился в кювет. Сколько их там, в трамвае? Еще один или больше? Все четыре двери в обоих вагонах были открыты. Все стекла целы.
Я заметил что-то вроде тряпки, свисавшей с крыши первого вагона, над передней площадкой.
– Смотрите, Андрей, на крыше трамвая фрицевская шинель.
Вон пола свешивается.
– Точно, Саня! Ты, оказывается, глазастый! Так оно и есть, как я думал. Он это, подлец!
– Кто он?
– Наблюдатель. Телефонист его, наверно, в вагоне сидел, сведения передавал. А он на крыше располагался. Шинельку расстелил, чтоб помягче было лежать.
– Андрей, это он убил женщин?
– Кто ж еще!
По мнению Шведова, наблюдатель видел нас, когда мы прошли по кювету буквально возле него. Затаившись, он пропустил нас мимо себя к Стрельне, в сторону вышедших на дорогу гитлеровцев. А не стрелял он нам в спину, хотя ему ничего не стоило нас уложить, чтобы не обнаружить себя. За нами могли идти другие бойцы. Для него важнее всего было сохранить свой наблюдательный пункт. С крыши трамвая он видел в бинокль далеко кругом. Другой точки, поднятой так высоко над этой ровной местностью, не было.
И Андрей, и я хорошо помнили, что, когда мы возвращались, никого не видели на крыше трамвая. Шведов предположил, что наблюдатель в это время спустился в вагон. То ли к телефону, то ли перекусить. Фриц, которого Андрей убил или ранил, был, по его мнению, телефонист. Распарившись в перегретом солнцем вагоне, он «рассупонился» и вышел «до ветру».
– Крепко мы с тобой, Саня, оплошали, когда туда шли. Тогда и надо было этих фашистов уничтожить. А еще лучше живьем взять. Все разговорчики! Послал же бог болтуна в попутчики, – ворчал Шведов. – Да и я тоже хорош! Как свинья под дубом – под ноги смотрю, а чтобы наверх поднять рыло, так этого нет. Знал ведь, что наблюдатель этот где-то неподалеку находится. Все хоронились от него, вместо того, чтобы его разыскать и обезвредить. Вот что значит оборонительная тактика!
– Что ж теперь поделаешь!
– Что? Исправлять надо свою промашку. Хорошо бы живьем захватить фашиста. А на худой конец – уничтожим его. Готовься, Саня.
– В принципе я готов.
– В принципе! Ты штык примкни. Ранец сними. Патронов в карманы побольше переложи. Проверь затвор. Индивидуальный пакет с собой?
Я закопошился, сидя на корточках. Андрей непрерывно вел наблюдение.
– Побыстрее шевелись, – торопил он меня. – Фашист небось по телефону подмогу вызвал. Чтобы нас помогли прикончить и раненого забрали.
– Готов я.
– Тогда слушай. Если фриц в вагоне, позиция у него невыгодная: чтоб выстрелить, ему надо либо на площадку выползать, либо разбивать окно и стрелять из окна. И то, и другое несподручно. Если он в кювете сидит перед вагоном, стрелять ему будет удобно. Правда, стрелок он вроде неважный… Мы с тобой с двух сторон на него пойдем, перебежками и ползком. Учти, если фриц в кювете, только сверху на него нападай. Упаси бог с боку от него в кювет влезть – легко уложит, и целиться ему не придется. Хорошо бы захватить фашиста живьем.
– «Ура» кричать, чтобы напугать немца?
– Кричи… Чтобы себя подбодрить… Теперь так, Саня. Расползаемся по канаве в разные стороны, метров на пятнадцать отсюда. И по моему сигналу вперед.
Я двинулся было ползком по канаве. Но Андрей схватил меня за ногу.
– Отставить, Саня. Отставить! Глянь под первый вагон.
Я осторожно выглянул. Между колесами первого вагона шевелились черные тени… Нет, какие там тени – ноги! Не меньше четырех пар сапог топталось на шоссе за трамваем.
– Четыре или пять фрицев прибежали, – сказал Андрей. – Остаемся здесь в обороне… А ну, по фашистским ногам! Дистанция двести метров. Прицел – четыре! Приготовься!
Я положил винтовку в небольшую выемку в бугре, поднял рамку, поставил прицел и стал наводить мушку на самую левую из видневшихся ног.
– Огонь! – скомандовал Шведов.
Я выстрелил. Одновременно ударил и его выстрел. Немцы за вагоном разбежались в разные стороны, за колесные тележки.