В общем, я вытащила на свет розовое чудо.
Девица с полотенцем на голове терпеливо дожидалась меня у двери. Схватив вантуз, она сердечно поблагодарила меня и ушла, пообещав, что вернет очень быстро.
Тут начала открываться дверь соседки Антонины, и я поскорее захлопнула свою – Антонина привяжется с разговорами, а я и так опаздываю. Ей-то спешить некуда, распихала, небось, своих деток кого в школу, кого в садик и может передохнуть.
Муж у Тони дальнобойщик, по неделям отсутствует, и злые языки во дворе судачат, что он нарочно устроился на такую работу, чтобы поменьше бывать дома и не слышать визга и гвалта. У пары двое мальчишек, десяти и восьми лет, и девочка, которой недавно исполнилось три. Парни жутко хулиганистые, а девчонка вечно ревет. Сама Антонина тоже баба горластая, есть еще собака, которая всё время лает, и телевизор орёт, не выключаясь, так что мужа Тониного понять можно.
Я взглянула на часы. Да, про утренний кофе придется забыть. К счастью, фен нашелся в платяном шкафу, я вспомнила, что сушила им юбку после того, как застирала на ней пятно от варенья. Пятно не отошло, так что вё равно пришлось нести юбку в химчистку, приёмщица еще ворчала, что нечего заниматься самодеятельностью, нужно сразу обращаться к специалистам, то есть к ним. Ага, у Софьи Андреевны вся дубленка белесыми пятнами пошла после их химчистки. Ну, этой заразе так и надо…
Когда я, наскоро накрасив глаза и одевшись, вышла в общий тамбур, то увидела, что возле двери Генкиной квартиры копошится какой-то мужчина. Вот он открыл дверь…
– Простите… – сама не знаю почему спросила я. – Вы закончили?
Он повернулся и удивленно уставился на меня.
– Что?
Ничего такой мужчина, высокий, спортивного вида. Отчего я решила, что спортивного? Да на нем был костюм фирменный спортивный, и кроссовки. Бегает, значит, по утрам. Это, конечно, похвально. Здоровый образ жизни.
– Так что вы хотели? – спросил он весьма нелюбезно.
Скажу сразу, я – девушка привлекательная, это многие признают. Не красавица писаная, но всё у меня с внешностью нормально. Поэтому мужчины хамят мне очень редко. И смотрят обычно весьма приветливо. А этот посмотрел не то чтобы с ненавистью, но с досадой и неприязнью – лезут, мол, тут всякие… Естественно, я обиделась и вместо того, чтобы махнуть рукой и идти своей дорогой, съязвила:
– Я бы хотела вернуть свой вантуз. Если он вам, конечно, больше не нужен.
Ну что в самом деле! Этот хлыщ-спортсмен бегает себе на свежем воздухе, здоровье сохраняет, а его бедная жена самостоятельно с засором борется! И даже если она ему не жена, то тем более…
Тут в глазах у него неприязнь уступила место самому настоящему изумлению.
– Какой еще вантуз? – Он даже попятился и взялся за ручку двери. – Вы вообще о чем?
Всё ясно, удрал с утра пораньше, знать не знает, что его жена соседей заливает.
– Ваша жена… – начала я.
– Какая жена?! – повысил он голос. – Вы что, издеваетесь? Нет у меня никакой жены! Я один живу!
И столько подлинного чувства было в его голосе, что я поверила. Точно, передо мной женоненавистник. Так что ни жены, ни другой какой женщины с ним рядом нет.
– Простите, – смешалась я. – Я ошиблась, думала, незнакомая женщина в квартире Геннадия живет…
Он не сказал, что, мол, ничего страшного, не спросил, в чем суть проблемы, только, отвернувшись, буркнул что-то вроде «дура». Да сам такой! Что он о себе воображает?
Я вышла на улицу, села в машину и велела себе успокоиться, потому что за рулем нужно быть предельно внимательной, чтобы не попасть в аварию. Это мама твердит мне бесконечно, хотя сама машину не водит. Я смотрела через лобовое стекло на наш осенний двор, на газон, засыпанный золотыми листьями, и старалась привести мысли в порядок.
Как, однако, неудобно получилось! Вот с чего я взяла, что неизвестная женщина снимает квартиру Геннадия? Она ведь ничего конкретного мне не сказала, только головой мотнула в сторону его квартиры. Но, опять же, в дверь она постучала, вот я и подумала, что она с нашей площадки. Да, странно… А Генка, значит, этому мужику квартиру сдал. Неприятный тип попался…
Тут мне засигналил какой-то нервный водитель, я повернула ключ зажигания и сосредоточилась на дороге.
На работу я, разумеется, опоздала, так что приготовилась уже смиренно принять нагоняй от начальника, но его, к счастью, вызвали куда-то с утра, поэтому у нас в офисе царили тишина и покой. И я даже выпросила у секретарши Милки чашку кофе.