— Чанс не нападал ни на кого!
О’Нил спокойно продолжал:
— Мистер Уил открыл замок с помощью своих приспособлений.
— О чем вы? Он не мог открыть замок. Правда, Чанс?
— Мистер Уил?
Чанс посмотрел на Элли. Так скверно он не чувствовал себя вот уже пятнадцать лет, с тех пор как шериф схватил его за штаны.
— Да, на самом деле…
— Ох, Чанс! — На Элли лица не было.
— Это кое-что, чем я овладел ради побегов из… — Чанс вымученно улыбнулся.
— О Господи, — вздохнула Элли. — Лучше бы ты приврал.
— Врать? — удивилась миссис Поллингсворс-Биддл. — Сегодня ложь вам не поможет, милочка!
Снова заговорили все сразу. Чтобы как-то продолжить работу, О’Нил повысил голос:
— Кроме того, мистер Уил, вы собирались в срочном порядке покинуть отель, а когда прибыла полиция, повели себя очень подозрительно!
— Я не поступал подозрительно, я только…
— Мы задерживаем вас за попытку к бегству, — заключил О’Нил. — Также вы обвиняетесь в вооруженном нападении на мистера Уилсона, известного и уважаемого человека. Более того, существует промежуток времени, о котором вы не можете сказать ничего внятного. — О’Нил шумно захлопнул блокнот. Сердце Элли упало. — Боюсь, вам и мисс Кэннон придется проследовать для дачи показаний.
— Вам следует допросить Уилсона! — Чанс встал на ноги.
— Я не верю всему этому! — запротестовала Элли. — Вы не можете обвинять…
— Так что с моим ожерельем? — спросила Селин.
— Мои люди разделятся на две группы, миссис Уилсон. Одна будет опрашивать гостей и персонал гостиницы, а другая организует обыск. Если ваши драгоценности действительно в отеле, мы быстро найдем их. А если они в автомобиле мистера Уила…
— Мы что, под арестом? — недоверчиво спросил Чанс. — Нас арестовали?
— Эй, не советую рыскать в машине без ордера на обыск, — сказала Элли, чувствуя, как в душе растет обида. — Я знаю свои права, О’Нил. Я — актриса, я играла полицейского на сцене, и если вы превысите свои полномочия, то я добьюсь вашего разжалования…
О’Нил недослушал.
— Мисс Кэннон! Моя голова раскалывается на части. Вы не могли бы немного помолчать?
Отвечая Чансу, детектив объяснил, что не взял их под арест и даже ни в чем не обвиняет — пока. Однако Элли уже может быть обвинена в оскорблении должностного лица.
— Мы только собираемся допросить вас. Прямо сейчас.
— О да! — Она не скрывала раздражения. — Только, О’Нил, вспомните изречение: habeas corpus[2]. Хорошо?
— Элли, прошу, не зли его, — сказал Чанс. Однако хорошие манеры им вмиг были забыты, когда патрульный схватил ее за руку: — Ну-ка убери руки, или я сделаю так, что ты больше не увидишь ее!
— Знаешь, приятель, я давно мечтаю об этом, — ответил тот, отпустив Элли и жестом указав ей следовать за ним.
Проходя мимо злорадствующей миссис Поллингсворс-Биддл, Элли гордо подняла голову.
— Черт побери, мистер Уил, — откуда-то возник Харвей, — если я что-то могу…
— Не сейчас, дружище. Но все равно спасибо.
Чанс шел вслед за своими провожатыми и чуть не столкнулся с высоким худощавым незнакомцем. Мужчина имел длинные волосы, носил бородку и при всем изяществе внешнего вида был одет в какие-то старомодные лохмотья.
— Элли? — Странный тип опустил стекла темных очков и рассматривал ее, идущую в сопровождении двух верзил в форме. — Что происходит?
Она испугалась и покраснела.
— Какое-то недоразумение, Роланд. Полиция хочет меня допросить.
— Допрос? О нет! — Глаза Хьюстона снова скрылись под стеклами. — Господи, Элли! Могу ли я помочь?
— Может, позвоните Монти и скажете, что у меня неприятности?
— Конечно! Все, что угодно! Мы ведь все дети солнца, Элли. Они не смогут забрать вас. Не давайте этим свиньям сломить ваш высокий дух! Не попадайтесь в грязные лапы этих фашистов! Не…
— Ах, Роланд, они хотят только допросить меня, — сказала она примирительно, незаметно подтолкнув его к банкомату, где продавались жетоны для телефона.
— Не изменяет стилю шестидесятых? — тихо спросил Чанс, глядя вслед Хьюстону.
— Он анархист. Но очень хороший режиссер.
— Ну-ну!
— Так мы идем? — О’Нил выглядел раздраженным.
Они прошли мимо десятков удивленных людей. Гости такого шикарного заведения, как отель Уилсона, нечасто шествовали в сопровождении вооруженного конвоя.
— Привет, ребятки! Что случилось?
Чанс чуть не подпрыгнул на месте, когда увидел приближающегося Эмброуза Кеттеринга.
— Можешь попрощаться с телевизионным шоу с моим участием, — промямлил он себе под нос.