— Скажите, как вам помочь? Располагайте мной, Жермена.
— Я не имею права отказаться от вашей поддержки. Ради него, ради Бобино, ради больной Марии. Приходите, если можно, завтра, мой друг, мы все обсудим.
— Договорились. Я буду здесь утром.
В соседней комнате застонала Мария, и Жермена бросилась туда, Морис, пользуясь тем, что остался один, положил на столик швейной машинки стопочку банкнот, прижал кучкой золотых монет и тихо ушел.
Мария проснулась от крика Мишеля.
Больной стало немного лучше: не то чтобы она была уже вне опасности, но самые серьезные симптомы болезни прошли.
Она спросила:
— Что, Мишель еще злой?
— Немного раздраженный, как всегда, — ответила Жермена.
— У нас сейчас кто-то был?
— Наш друг, месье Вандоль, художник, помнишь?
— Конечно! Мне бы очень хотелось его видеть, и Мишеля тоже. Ты знаешь, какой он спокойный бывает, когда со мной.
— Да, дорогая, я попрошу его пройти к тебе.
Жермена удивилась, что в соседней комнате пустынно, однако увидела пачку денег и, конечно, поняла, что Морис нарочно оставил их украдкой, и мысленно поблагодарила его за деликатность.
Мария, нетерпеливая как все больные, спросила:
— Жермена, почему они ко мне не идут?
Старшая сестра постучала в комнату Мишеля и вошла, не дождавшись ответа.
— Опять вы пришли! — завопил тот злобно и вскочил со стула, где перед тем сидел, согнувшись и охватив голову руками. — Когда вы наконец оставите меня в покое? Когда я буду далеко от вас?.. Совсем далеко!
— Мария вас спрашивает, друг мой, — ответила девушка с привычной невозмутимой покорностью.
Безумец впервые отказался идти, сказав:
— Я не хочу к ней. Вы злоупотребляете моим хорошим отношением к девочке, чтобы заставлять меня делать то, что хочется вам. А я хочу поступать по-своему. Я намерен покинуть навсегда эту берлогу.
— Я прошу вас, пройдите к девочке.
— Отстаньте!
— Но…
— Разве вы не видите, что терпение мое кончилось! Что я больше не могу жить взаперти! Пустите!
— Вы никуда не уйдете.
— Черт возьми! Это мы еще посмотрим!
Мишель с силой оттолкнул Жермену, пытаясь пробиться к выходу. Девушка вцепилась в него, умоляя подождать хотя бы до завтрашнего дня, когда придет Морис и возьмет его с собой.
— Я хочу уйти!.. Я хочу уйти! — кричал Березов со все возрастающим неистовством. Такой настойчивости он еще никогда не проявлял.
Жермена продолжала сопротивляться.
Князь, потеряв всякий контроль над собой, замахнулся кулаком. Лицо исказилось и налилось кровью, он был страшен. Он кричал:
— Я убью вас! Порази вас гром! Я должен вас убить! После будь что будет.
Мария выскочила из-под одеяла и босиком побежала спасать сестру. Она хрипло, то и дело кашляя, кричала:
— Мишель!.. Мой хороший Мишель, не делай больно сестре!.. Пощади!..
Князь был уже готов броситься на девочку, но Жермена заслонила ее, — вся бледная, с растрепанными волосами, с пальцами в крови, опухающими на глазах кистями рук. Она смело подошла к Мишелю, глядя прямо в глаза. Как укротитель и дикий зверь, они стояли секунд двадцать. Мишель постепенно остывал, лицо становилось спокойнее, и вскоре на нем появилось выражение блаженства.
Так продолжалось еще с полминуты. Потом глаза Мишеля сделались будто невидящими, хотя оставались открытыми, он глубоко выдохнул, словно выпустил воздух из мехов.
Жермена в удивлении спросила:
— Что с вами, мои друг.
Он ответил совершенно переменившимся голосом, нежным и ласковым, как прежде:
— Со мной ничего… Все хорошо, Жермена. Я счастлив!.. О, как мне хорошо сейчас!. И почему я не могу всегда быть таким счастливым?
— Но что происходит с вами? Скажите, прошу вас, мой друг.
— Я сплю!
— Вы спите?
— Да. Я усыплен… вами… какое счастье… какая радость, быть рядом с вами… слышать ваш голос… видеть вас… Ведь я вижу вас, моя Жермена, моя дорогая, любимая… да… всегда любимая!
— Боже мой! Что он говорит? — шептала Жермена. — Господи, что?
— Говорю, что обожаю вас и только от вас зависит, чтобы так было всегда… Я больше не сумасшедший… я не хочу кончать самоубийством, я хочу жить, чтобы любить вас…
— Что надо делать для этого?
— Оставить меня спать… Потом вы просто спросите… он запретил отвечать вам… но, может быть, я все-таки смогу… если вы этого захотите… очень захотите… если сможете мной повелевать. Тогда… я надеюсь, вы воскресите мою душу, которую он убил.