По счастью, Морис Вандоль оказался у себя. Он тут же приехал к другу, и тот сразу ему объяснил:
— У меня вышла дурацкая история с этим кретином Мальтаверном, и я рассчитываю иметь тебя своим секундантом.
— И правильно делаешь, — сказал Морис, крепко пожимая руку. — А кто будет вторым секундантом?
— Мой соотечественник, атташе при посольстве, которого ты наверняка встречал у меня, Серж Роксиков.
— Отлично. А условия дуэли?
— Я оскорбил барона, и право предлагать условия — за ним. Я приму все, что он предложит.
— Значит, дело серьезное?
— Пустяк. Ги ворвался ко мне, несмотря на запрет, и я выпроводил его не совсем вежливо.
— И это все?
— Все! Тебе понятно — я хочу, чтобы Жермену не тревожили. Ее здоровью необходимо спокойствие. Нельзя, чтобы ко мне как прежде заявлялись кому вздумается и в любое время дня и ночи, отчего мой дом превращался в проходной двор… Кстати, для тебя исключение: хочешь повидать мою дорогую больную?
— Благодарю, но только не сегодня. Я должен поскорее встретиться с твоим вторым секундантом.
— Ты прав, ступай, и спасибо тебе от всего сердца, мой друг!
Не прошло и двух часов, как лакей подал князю на подносе две визитные карточки: на одной стояло имя виконта де Франкорвиля, на другой — маркиза де Бежена.
(Ввиду сложившихся обстоятельств князь отменил приказ никого не пропускать.)
Мишель тут же принял двух хлыщей, явившихся с серьезными, подобающими случаю выражениями лиц.
Князь приветствовал их со слегка надменной вежливостью и сказал:
— Господа, догадываюсь о цели вашего визита. Ведь вы прибыли по поручению барона де Мальтаверна?
— Да, князь, — ответил псевдомаркиз. — Наш друг поручил просить у вас сатисфакции[50] в связи с печальной неприятностью, произошедшей между вами.
— Действительно весьма печальной, по крайней мере, в том, что касается меня… — заметил Мишель.
— Этими словами вы подтверждаете согласие на дуэль? — с поспешностью спросил маркиз де Бежен.
Князь добавил:
— Я предоставил все полномочия моим друзьям, господам Морису Вандолю и Сержу Роксикову. Господин Роксиков живет при Русском посольстве на улице Гренобль, семьдесят девять, и вы сейчас застанете его у себя вместе с господином Вандолем. Желаю успеха.
Франкорвиль и Бежен поднялись и, церемонно откланявшись, с важностью удалились.
Когда они уселись в экипаж, торжественное выражение слетело с их лиц.
— Ты видел, как этот северный медведь себя держал? — сказал Бежен.
— Посмотрим, что получится у него. Он вроде неважно стреляет.
— Тогда Ги собьет с него спесь!
— И хорошо сделает! Я буду очень рад, когда один из этих иностранцев, кичащихся своим богатством, знатностью и успехом у женщин, получит хороший урок.
Встреча в Русском посольстве заняла не более пяти минут. Секунданты расстались, договорившись об условиях дуэли.
Художник и секретарь посольства отправились к Березову.
— Так вы договорились? — спросил Мишель.
— Да. Встречаетесь завтра в три часа в Багателль, — ответил Морис.
— Очень хорошо.
— Деретесь на шпагах.
— Правильно! Чуть не забыл спросить тебя о выбранном оружии. А теперь, друзья, если хотите сделать мне большое удовольствие, отобедайте со мной.
— Вы непременно хотите этого, мой друг? — спросил секретарь посольства.
— Совершенно обязательно! Мы пообедаем очень легко, как полагается накануне сражения, и вы рано уйдете. Я буду счастлив, мой милый Серж, представить тебя особе, с которой Морис уже знаком, и прошу позаботиться о ней в случае, если со мной произойдет несчастье.
— Хорошо! Но зачем эти черные мысли! — остановил его Вандоль.
— Это не черные мысли, а нормальная предусмотрительность трезвомыслящего человека. Всегда надо предвидеть худшее.
— Правильно, я с тобой вполне согласен. Истинная храбрость не исключает трезвость учета обстоятельств, — сказал Серж.
У Жермены и Мориса с момента ее спасения установились дружеские отношения. Кроме того, художник постоянно навещал ее во время болезни, и она видела его у своей постели с тех пор, как стала приходить в себя. Девушка встретила его очень сердечно и также с большой приветливостью отнеслась к Сержу Роксикову, как к соотечественнику и другу Мишеля.
Обед был таким, каким и следовало быть: очень хорошо приготовленным и беззаботным.
Жермена ела с большим аппетитом, как водится у выздоравливающих, а трое друзей изощрялись в остроумии и сумели развеселить ее.
50
Сатисфакция — в дворянском быту — удовлетворение (обычно в форме поединка, дуэли), которое оскорбитель давал оскорбленному по его требованию.