— Завяжи ему рот, — и продолжал воздействовать на своего врага со все возрастающей энергией.
«Не дурак ли я, — подумал Мишель, — ведь мне только стоит закрыть глаза, и я избегну его змеиного взгляда, который меня мучает».
Видя, что Мишель опустил веки, Мондье прошептал:
— Вот теперь он в моей воле!
Граф стал тихонько нажимать на глазные яблоки князя, все время повторяя:
— Вы спите… Вы спите…
Так продолжалось минут пять. Потом Мондье знаком показал Пьеру, чтобы тот снял со рта князя платок, и спросил:
— Вы спите, князь?
К удивлению молчаливых зрителей Пьера и Бамбоша, князь глухим голосом ответил:
— Да.
— Теперь он в моих руках! — с торжествующей улыбкой воскликнул бандит. — Дело было трудным, это животное меня измучило. Пьер! Подай бордо и бисквит! Твое здоровье, Бамбош!
— За ваше, патрон! — сказал Бамбош, чокаясь. — А теперь что вы будете делать?
— Увидишь! И будь готов к самым ошеломляющим неожиданностям.
Распив бутылку вина, негодяи подошли к связанному Березову.
— Вы продолжаете спать? — спросил Мондье.
— Да, — ответил князь невнятно.
— Вы будете меня слушаться?
Князь не откликнулся, тогда Мондье настойчиво проговорил:
— Вы будете меня слушаться, или я вас прожгу насквозь раскаленным железом.
Пленник все молчал, граф положил ему на руку палец. Князь застонал, как будто его действительно обожгли нагретым добела металлом.
— Вы делаете мне больно, вы меня мучаете…
— Будете вы слушаться?
— Да!..
— Пьер, развяжите его.
Когда Мишеля освободили от пут, он принялся тереть здоровой рукой ту, которую считал обожженной, со лба текли крупные капли пота, и на лице выражалось страдание.
Бандит сказал просто:
— Все прошло, ожог зажил… Вы больше не чувствуете боли.
И в тот же миг лицо князя успокоилось, он вздохнул с облегчением и замер в неподвижности.
— А теперь откройте глаза, встаньте и подойдите к камину, — резко приказал Мондье.
Князь повиновался; взгляд его был сумрачен и, казалось, ни на что не смотрел. Пошатываясь, нерешительным шагом, он приблизился к камину…
Мондье приказал повернуться, князь покорно сделал это и оказался лицом к лицу с Бамбошем.
— Вы знаете этого молодого человека? — спросил гипнотизер.
— Да… Это Бамбош… мерзавец… месье де Шамбое… плут из шайки… хорошего общества… — ответил русский, глухо и нерешительно.
— Правильно… Негодяй, который отравил монахиню, хотел убить вас… ваш близкий друг… вы его любите… уважаете… — говорил Мондье.
— Нет!..
— Да… Так надо… Я хочу, чтобы он был вашим другом… Чтобы вы его уважали… Я хочу, чтобы вы о нем отзывались наилучшим образом, когда вернетесь в свет, и относились к нему с большой симпатией… Так надо…
— Я согласен… Месье де Шамбое — мой друг…
— Пожмите ему руку.
Неожиданно князь запротестовал, заявив:
— Я не желаю!
— Слушайтесь, черт возьми!.. Раскаленное железо!.. Дайте раскаленное железо! — резко выкрикнул Мондье и легонько коснулся кисти Березова.
Застонав от боли, Мишель стал умолять о пощаде.
Совсем укрощенный, он ответил на рукопожатие Бамбоша и проговорил:
— Вы молодец… Я вас люблю… и очень уважаю…
— Не правда ли, было очень забавно, когда я отравил монахиню? — спросил обнаглевший негодяй.
— Да, очень забавно, — ответил как эхо князь, теперь уже абсолютно лишенный своей воли и подчиненный воздействию жестокого, страшного врага.
— На сегодня довольно, — сказал Мондье, — завтра продолжим упражнения. Князь Березов! Когда проснетесь, вы вспомните о моих приказаниях и будете их выполнять, при этом вы забудете о том, что получили их от меня. Вы не станете пытаться бежать, и вам предстоит засыпать по первому моему распоряжению.
С удручающей покорностью Мишель согласился:
— Да, я буду слушаться.
— Вы проснетесь, когда пробьет полночь.
— Да.
— Пьер, останешься сторожить до утра. Я еще не вполне уверен в князе, чтобы оставить его одного. Пошли, Бамбош.
ГЛАВА 6
На другой день, после полудня, «упражнения», по циничному выражению Мондье, возобновились.
К великому удивлению Бамбоша, князь встретил его и Мондье почти дружески, хотя и произвел для этого видимое усилие над собой.
Казалось, он, как ему приказал Мондье, забыл то, что делали с ним накануне, примирился с обществом людей, тех, о ком хорошо знал, что они бандиты.
Но Мондье было отлично известно, что после одного сеанса действие гипноза не может быть сильным и длительным. При этом он видел и другое: вчерашнего воздействия вполне достаточно, чтобы легко усыпить князя снова. Он приказал Березову сесть, и тот без возражений занял кресло. Еще не глядя гипнотизируемому в глаза, граф заговорил о том, как приятно вздремнуть, и почти дружески сказал: