Медвежьи головы гвардейцев у ворот напомнили о Дарионе и его предупреждении, что от моего решения может зависеть судьба всего рода Аранских. Я отдала бы все мои деньги, чтобы узнать, одна я выжила из потенциальных невест принца Линарэна или есть другие кандидатки?
Приближались ворота. Приближался дворец. Мои вассалы молча шли за нами, а Элоранарр молча вёл нас внутрь. Его запах… какой же у него сладко-острый, волнующий запах. Как прекрасны его длинные огненно-рыжие волосы, сверкающие на солнце, будто драгоценности…
Миг темноты.
И я уже прохожу через ворота, не помня, как миновала последние несколько десятков шагов до них. Элоранарр взмахивает рукой, и в стене живой изгороди открывается арочный проход на площадку, выделенную для самых привилегированных кандидаток и их сопровождающих. Ощущение, что я в кошмарном сне, усиливается. Здесь намного больше кружев, ярче сверкают драгоценности, этих драгоценностей слишком много, рябит в глазах. Здесь шесть девиц рода Дарлис, устроившего ненавистную моду на кружева, и две из девушек, предложенные мне в невесты, теперь смотрят на Элоранарра, а мне хочется их порвать.
На солнце сверкают кубки в руках некоторых гостей. На столах – многоярусные блюда с угощениями. Даже появление Элоранарра не останавливает тихий гул разговоров: многие пользуются случаем завести и укрепить знакомства, обговорить дела. Это похоже на бал, только девушек слишком-слишком много, и цель – заполучить моего Элоранарра.
А ещё здесь много, очень много магии, и ментальной тоже – кажется, ментальные амулеты есть на всех, а у некоторых по несколько штук и даже полноценные комплекты.
– Всё готово к открытию межмировых переходов, – доносится сбоку. Это придворный маг Эрршам. Большой любитель женщин, он не упускает случая оценивающе поглядывать на девушек. Интересно, скольких он приметит и потом соблазнит?
– Начинай переброс, – отвечает Элоранарр. – Больше нет смысла тянуть.
Кружево на моей руке тянут – осторожно, неуверенно. Оглядываюсь: Сирин Ларн смотрит на меня огромными, влажными глазами, её слова я читаю по бледным губам:
– Отпустите меня к сестре.
И снова темнота.
Если раньше я стояла возле живой изгороди, теперь оказалась в толпе кандидаток. Сюда забрались и Вейра с Диорой, посмеивались в кубки и оценивающе изучали остальных. Сирин Ларн жалась ко мне, стискивая любезно подставленное ей предплечье. Похоже, у меня опять что-то подобное тому, что было в имперском банке, когда часть действий я просто не запоминала.
– …вы сами прекрасно понимаете, – голос Элоранарра – горький мёд, – как мы рады видеть среди кандидаток представительницу славного рода Фламиров.
Он улыбался главе рода Фламиров, статному Шарону. Представитель некогда королевского рода огненных драконов был во всём алом, кончики длинных белых волос были окрашены красным. Он тоже улыбался – чуть презрительно, почти не скрывая неприязни. Фламиры не могли простить того, что их страну завоевали, а их самих с первой сдвинули на вторую ступень в иерархии родов драконов.
– Понимаю, понимаю, – Шарон Фламир разумеется понимал, что Аранские не горели желанием получить в семью такого соглядатая. Он держал рядом с собой драконессу в алом платье. Черноволосая, низкорослая, она почти не сохранила черт Фламиров, потому что принадлежала к дальней ветке рода. Впрочем, это естественно, ведь у правящих драконов не рождаются девочки, и всякая драконесса в таком роду – приёмыш от кровосмешения со слабыми семьями, зачастую насильно отнятая для того, чтобы потом вот так подложить кому-нибудь нужному. Просто безвольная кукла.
Но даже эта кукла будила во мне гнев.
– Ваше высочество, – бас Дариона раздался за нашими спинами. Он, единственный из медведеоборотней ходивший в чисто человеческом виде, дождался, пока Элоранарр развернётся. – Местные кандидатки второго порядка выстроены вокруг дворца. Сейчас начинается построение прибывающих из других миров.
– Отлично, – по голосу Элоранарра этого не скажешь. – Я весь в предвкушении.
Склонив голову, Дарион перевёл взгляд с него на меня:
– Халэнн, можно с вами поговорить?
Он хотел вывести меня из зоны действия родового артефакта, убрать отсюда, чтобы я точно не стала участницей отбора Элоранарра. В тёмных глазах с огромными, почти на все белки, радужками отчётливо читался укор: «Ты что творишь?»
Я сама не понимала, что творю, разумная часть меня отключилась, погасла, не желала думать и запоминать. У меня было чувство, что я не полностью управляю телом и мыслями. Сейчас больше всего на свете я хотела уединиться с Элоранарром. Или не уединяться, но быть рядом. Чтобы он на меня смотрел с восхищением, чтобы он любил мой дар, чтобы я говорила своим настоящим голосом, чтобы мне не приходилось терпеть, прятаться, отказываться от себя, чтобы я свободно применяла свои ментальные способности, чтобы я стала тем щитом и оружием, которым меня готовили стать с детства.