Всего мгновение.
И целует.
Неожиданно: менталистку, только что лазившую в чужих головах. Неужели не боится? От этих мыслей мои губы нервно дёргаются, и Элор отстраняется. Но только для того, чтобы поднять меня на руки. А вода всё шелестит, напоминая о дожде.
Глава 9
Нас ждёт застеленная меховыми покрывалами гардеробная. В слабом сиянии магической сферы видно, что платья и костюмы сдвинуты в сторону, на столике поджидают кувшины и кубки.
Кровь разбрызгивается по стене моего родового замка, откатывается срезанная стремительным ударом рука. Вампиры движутся быстрыми рывками, их силуэты смазываются…
А, нет, это воспоминания, и сейчас Элор укладывает меня на мех. Голем подаёт кубок, и Элор заливает мне в рот пряное драконье вино.
Целует.
Под когтями хрустят проломленные рёбра тёти…
— Ри, Ри! — Элор тормошит меня за плечо, скользит пальцами по щеке. — Ри, ты здесь. Ты сейчас здесь.
Он снова прижимает меня к груди и гладит по плечу, спине. Его сердце бьётся слишком быстро.
Слишком-слишком быстро, как сердце вихрастого Эрина…
Зажмурившись, пытаюсь изгнать кровавые образы, жуткие ощущения разрывающейся под моими — вампирскими — руками плоти.
— Ри, ты можешь как-то повлиять на эти воспоминания? — Элор смотрит мне в глаза. — Можешь их притупить?
Могу.
И не могу.
Это слишком остро. Невыносимо. И в то же время я не могу отказаться от этого безумного фейерверка кровавых брызг.
Последние минуты жизни моей семьи.
Последние мгновения.
Прежде я смогла пригасить тоску по ним, отстраниться от всего, кроме смерти Халэнна, но теперь… меня разрывает на части. Я тону в этих новых воспоминаниях, в чужих личностях.
— Ри! — Элор встряхивает меня, и я открываю глаза.
Ореол его подсвеченных волос напоминает протуберанцы пламени. Золотую корону вокруг почерневшего в затмении солнца.
Запускаю пальцы в эти шёлковые огненные кудри. Прохладные. Чуть влажные. Сколько раз я мечтала запустить в них пальцы — с удовольствием, имея полное на это право.
И сейчас я имею на это право.
Тяну Элора на себя, сама подаюсь вперёд, целясь в губы Элора своими губами. Они соприкасаются, и меня обжигает его внезапная холодность.
Чуть отклонившись, замираю. Мы с Элором смотрим друг другу в глаза.
Внимательно.
Будто ищем что-то.
Его зрачки расширены, но кожа прохладная.
Разжав пальцы, откидываюсь на щекотный мех покрывал и снова закрываю глаза, погружаясь в водоворот перемешанных воспоминаний: боль и хищная радость, страх и скука. И кровь, кровь, кровь…
Это напоминает погружение в омут — медленное и неотвратимое. Прекрасно понимаю, что должна цепляться за реальность, отстраниться от чувств. Знаю, как это делать, ведь дедушка готовил меня к тому, что погружение в чужую память может сломить волю, затянуть в себя, свести с ума.
Я всё это знаю, но с каким-то хладнокровным идиотизмом позволяю этому всему происходить, позволяю стенам разума ломаться, оставляя моё сознание беззащитным… Я кружусь в кровавых воспоминаниях, словно алые разлетающиеся во все стороны брызги.
— Ри… Ри…
Прикосновения. Они прорываются сквозь замедляющиеся, застывающие, словно эпические полотна, сцены убийств. Чужие пальцы скользят по моему телу. Элор прижимается к шее губами. Нюхает меня. Гладит. Целует. И шею. И грудь. И руки. Тело. Словно заново изучает. Меня, расколотую на кусочки, парящую между застывшими картинками побоища. И опять в его прикосновениях нет сексуального подтекста, только кропотливое исследование.
Он ощупывает меня.
Обнюхивает.
Словно пытается убедиться, что в его руках находится действительно его избранная, а не кто-то посторонний. И шепчет моё имя:
— Ри… Ри… Ри…
Эти ни на миг не прекращающиеся касания, эти ощущения, когда он втягивает носом аромат моей кожи, его голос — слишком, слишком назойливы, не дают забыться.
Физический якорь, в то время как меня давно научили пользоваться более совершенным и достойным якорем ментальным.
Всё должно быть не так. А пальцы скользят по щеке.
Вдруг понимаю, что Элор не отстанет.
Это, словно выплеснутое в лицо ведро ледяной воды, заставляет вздрогнуть и открыть глаза.
Собраться.
Отделить себя от чужих воспоминаний.
Сконцентрировать их.
Подчинить.
И зрение проясняется.