Я быстро добираюсь до ближайшей ловушки с трупом.
Останавливаюсь над вампиром.
Бледный, с чуть островатыми скулами. Он убивал в моём доме слуг. Я помню. Всё помню.
Тогда он победителем явился в мой дом. Теперь он мёртв. А я до сих пор жива. И ему предстоит украсить собой ворота моего нового дворца.
Или ограничиться только головой? Установить колья, насадить на них головы — как предупреждение. И вызов. Ну и доказательство, что мы головы если и откусываем, то не едим.
Сжимаю рукоять Жаждущего — прохладная, что отражает его недовольство. Опускаюсь на колено и смотрю на шею Неспящего.
Его бледная перепуганная физиономия станет хорошим украшением. Будет висеть над воротами. Облепленная мухами. Предупреждение всем, кто подумывает причинить мне вред.
Представляю, как взбесятся Неспящие. Такой плевок в их сторону, такое показное презрение к их непобедимости и неуловимости…
Они не смогут это проигнорировать, как игнорировали устроенное мной кровавое побоище в особняке Броншер-Вара.
Они обязательно явятся.
В ближайшее время.
Я тяну Жаждущего из ножен (он не слишком удобен для обезглавливания трупов, но сгодится), когда мысль скользит дальше: Неспящие взбесятся.
Они не могут не взбеситься.
И за такой показательный плевок они так же показательно будут мстить.
Мне.
Всеми возможными способами. Показательно кроваво.
Их целями станут все люди здесь, во дворце.
Мои вассалы.
Все существа, так или иначе связанные с моим родом, моей собственностью.
Коллеги из ИСБ.
Слуги.
Элор.
Элор в первую очередь, потому что он мой избранный. Он правящий дракон, но не бессмертен. И не готовился сражаться с вампирами.
За своё унижение Неспящие будут бить по всем слабым местам предельно жестоко.
Всё так же стоя на колене, я прикрываю глаза. Просто на миг представляю: кровавые лужи и брызги в этом дворце, трупы здесь, тошнотворный запах крови и смерти, обезглавленный Элор — и пустота во мне вздрагивает, наполняясь леденящим холодом.
Рука сама толкает Жаждущего обратно в ножны.
Внутри всё так же холодно, и головы Неспящих над воротами дворца — это было бы изумительно чудесно, это… да у меня при мысли об этом сердце наполняется злорадным удовлетворением, предвкушением и почти азартом, но…
Так рисковать я не могу.
Три вампира. Три беспомощных обрубка, прикреплённых к стене, словно головы животных в охотничьих залах. Добыча. Сейчас эти твари бродят в лабиринтах своих страхов, иногда просыпаются, чтобы осознать весь ужас положения и вновь рухнуть в кровавые игрища, где разрываемыми на части жертвами становятся уже они.
Их сознания всего за одну ночь расколоты безумием.
И эти безумные сознания открыты для моего изучения. Омерзительны, довольно перепутаны, но открыты так, как не бывают открыты сознания психически здоровых существ.
А я сижу на пыточном кресле напротив вампиров и перебираю кусочки чужой памяти в поисках ответов на мои вопросы. В поисках информации.
Эти трое — не самые ценные экземпляры. Их вызвали в Эёран ради моего показательного уничтожения: доделать грязную работёнку. Они далеки от политики ордена, занимались бытовыми вопросами: поиск жертв, налаживание торговых и политических связей в признанных мирах, помощь в укрывании преступников.
Время от времени я записываю имена, явки и пароли на прикреплённые к планшету листы — просто чтобы потом не возвращаться к этой мерзости.
«Прослушиваю» бесчисленные разговоры.
Так вот — эти трое знают мало. А вот умершим прямо сказали, что у них два варианта: либо закончить дело, либо сдохнуть. Третьего не дано. Поэтому они и предпочли расстаться с жизнью. Возможно, тут не обошлось без ментальных установок, но мои «подопечные» точно не знают.
Этих троих сочли неспособными в случае пленения раскрыть планы Неспящих.
Но я не теряю надежду отыскать в обломках их памяти что-нибудь полезное. Потому что можно и не участвуя в политике знать: сплетни и разговоры за выпивкой никто не отменял. Хвастовство опять же.
Расслабившись, отстранившись от собственного сознания, я скольжу в чужих сознаниях, постепенно погружаясь в транс…
В какой-то бесконечный момент этого скольжения по воспоминаниям ощущаю на себе взгляд Элора. Но я уже достаточно глубоко в трансе, чтобы суметь отстраниться от этого отвлекающего чувства.
Потом взгляд пропадает.
А после сильные руки пересаживают меня в удобное мягкое кресло.
Я всё скольжу по чужим сознаниям, и они так податливы, они так легко раскрываются. Жаль, им не хватает целостности. Но зато эти воспоминания полностью в моей власти, и больше ничто не может от меня укрыться. Воспоминаний очень много накопилось за годы жизни их хозяев, но моя воля озаряет своим светом даже самые далёкие, самые тёмные участки.