— Так расскажи мне, Миранда, как тебе понравился сегодняшний день? — спросил он, глазами умоляя ее сказать что-нибудь кроме дежурных банальностей.
Удивление отразилось на ее лице — первая эмоция, которую он смог безошибочно определить.
— Ты имеешь в виду похороны?
— Все события, — быстро исправился он.
— Это было э… интересно.
— О, прекращайте, мисс Чивер, я знаю, что ты можешь сказать гораздо больше.
Она закусила нижнюю губу. Летиция имела такую же привычку, вспомнил он. Давно, когда она еще симулировала полную невинность. Это прекратилось в тот же момент, когда его кольцо оказалось на ее пальце.
Он снова себе налил.
— Не думаешь ли ты…
— Нет, — резко оборвал он ее. Всего бренди мира не хватит, что бы ему пережить эту ночь.
Она подняла свой бокал и сделала небольшой глоток.
— Я думаю, что ты был восхитительный.
Проклятье. Он закашлялся от неожиданности, и никак не мог остановиться, как будто он был безусым юнцом, первый раз в жизни попробовавший бренди.
— Прошу прощения? — спросил он, придя в себя.
Она только спокойно улыбнулась.
— Стоит делать глотки поменьше.
Он впился в нее взглядом.
— Крайне редко, когда о мертвых говорят честно, — объяснила она. — Я не уверена, что место и время было выбрано верно… но… тем не менее, она была далеко не самым лучшим человеком, не так ли?
Она выглядела абсолютно безмятежной, невинной, но ее глаза… они были настороженны.
— Да уж, мисс Чивер, — пробормотал он. — Я полагаю, что ты достаточно резкий человек.
Она пожала плечами и сделала еще один малюсенький глоток из своего бокала.
— Нисколько, — опровергла она, хотя он не поверил ей ни на минуту. — Просто я — хороший наблюдатель.
Он засмеялся.
— Вот уж, действительно.
Она напряглась.
— Не поняла.
Он смущал ее. Он не понимал, почему он получает такое удовольствие от этого, но тем не менее, его это радовало. Он наклонился к ней только для того, что бы узнать, как она отреагирует. Она слегка поежилась.
— Я наблюдал за тобой.
Она побледнела. Даже при свете камина он смог это заметить.
— И заешь, что я видел? — пробормотал он.
Ее губы раскрылись, но вместо ответа она просто покачала головой.
— Я видел, что ты все время следила за мной.
Она резко встала.
— Мне надо идти, — сказала она. — Это не совсем прилично, да и время позднее, и…
— О, мисс Чивер, перестаньте, — сказал он, тоже поднимаясь. — Не отказывайся. Ты наблюдаешь за всеми. Думаешь, я не заметил?
Он потянулся и взял ее за руку. Она замерла. Но не повернулась к нему.
Его пальцы напряглись. Всего лишь касание. Только для того, чтобы не дать ей уйти, потому что он этого не хотел. Он не хотел остаться опять один. Еще оставалось двадцать минут до полуночи. А еще он хотел, чтобы она разозлилась так же, как он, так же, как он был зол последние несколько лет.
— Скажи же мне, мисс Чивер, — прошептал он, касаясь ее подбородка пальцами. — Тебя когда-нибудь целовали?
Глава 2
Не было бы преувеличением сказать, что Миранда мечтала об этом моменте в течение многих лет. И в ее мечтах всегда казалось, что она знала, что сказать. Но действительность показала, что она не может выдавить из себя ничего членораздельного, а только уставиться на него, затаив дыхание. В буквальном смысле слова — не дыша.
Забавно, она всегда считала, что затаить дыхание — это метафора. Затаив дыхание. Не дыша.
— Думаю, что нет,— тем временем продолжил он.
Его голос слабо пробивался сквозь безумно роящиеся в ее голове мысли. Она должна бежать, но тем не менее замерла, как статуя. Она не должна этого делать, но хотела, по крайней мере, думала, что хотела, с тех пор как ей исполнилось десять, хотя, конечно, что она могла толком хотеть, ничего не зная о том, что надо желать…
И его губы коснулись ее.
— Чудесно, — прошептал он, прокладывая нежные, обольстительные поцелуи по ее щеке.
Она почувствовала себя так, как будто очутилась на небесах. Она точно знала, что никогда раньше у нее не было такого. Тело окатила горячая волна странной напряженности, непонимания, как реагировать, и реагировать ли вообще, поэтому она стояла, замерев, принимая его поцелуи, пока его горячие губы не достигли ее рта.
— Открой рот, — велел он, и она послушалась, потому что он был Тернером, а она всегда его хотела. Не правда ли?
Его язык проник внутрь ее рта, а затем он сильнее прижал ее к себе. Его руки были требовательны, его рот настойчив, а затем она осознала, что так не правильно. Это не было моментом, о котором она мечтала в течении многих лет. Он не хотел ее. Она не понимала, почему он целовал ее, хотя и не желал ее. И, конечно же, он не любил ее. В его поцелуе не было доброты.
— Ответь на поцелуй, черт тебя побери,— потребовал он и прижал свои губы с большей настойчивостью. Жестко, сердито. И тут Миранда испугалась.
— Нет,— попыталась сказать она, но ее голос не был услышан. Его руки крепко прижимали ее к его телу. Она не понимала, как она одновременно могла хотеть этого и не хотеть; как он мог вызывать покалывание во всем теле и в тоже время страх; как она могла в этот момент любить и ненавидеть его с одинаковой силой.
— Нет, — снова сказала она, со всей силой упираясь руками в его грудь и отталкивая. — Нет!
Он резко отступил, без малейшего разочарования или желания задержаться.
— Миранда Чивер, — протяжно проговорил он. — Кто бы мог подумать?
И тут она дала ему пощечину.
Его глаза сузились, но он ничего не сказал.
— Почему ты сделал это? — требовательно спросила она, внутренне дрожа.
— Поцеловал тебя? — он пожал плечами. — А почему бы и нет?
— Ну уж нет, — отрезала она, с испугом заметив в своем голосе боль. Она хотела быть разъяренной. Или, хотя бы, казаться разъяренной. Она хотела снова ударить его. — Ты так легко не отделаешься. Ты не имеешь такой привилегии.
Проклятье, он засмеялся в ответ.
— Весьма интересный выбор слов.
— Прекрати немедленно, — закричала она. Он не хотел говорить о том, что ей было жизненно необходимо, и она ненавидела его за это. — Почему ты поцеловал меня? Ты же не любишь меня.
Она сжала руки, до боли вонзив ногти в ладони. Глупая, глупая девчонка. Зачем она это сказала?
Но он ничего не понял и только улыбнулся.
— Я забыл, что тебе только девятнадцать лет, и ты еще не понимаешь, что для поцелуев любовь не обязательна.
— Я не думаю, что даже нравлюсь тебе.
— Ерунда. Конечно, нравишься, — он моргнул, как будто пытался вспомнить, так ли это на самом деле. — Но, действительно, я не люблю тебя.
— Потому что я не Летиция, — прошептала она.
В тот же момент, он схватил ее за плечо и сильно, едва ли не до боли, сжал его.
— Никогда больше не упоминай ее имя. Слышишь меня?
Миранда в отчаянии смотрела в его глаза, наполненные яростью.
— Извини, — быстро сказала она. — Пожалуйста, позволь мне уйти.
Но он не отпустил ее. Он ослабил немного руку, и остался стоять неподвижно, уставясь на нее. Сквозь нее. Как будто на призрака. Призрака Летиции.
— Тернер, пожалуйста, — прошептала Миранда. — Ты причиняешь мне боль.
От этих слов он словно очнулся, и отошел.
— Прости, — сказал он, не глядя на нее. Он обращался в сторону — к окну? К часам? — Приношу свои извинения. За то, что набросился на тебя. Да, за все.
Миранда судорожно сглотнула. Ей следует уйти. Она должна была бы снова ударить его, но он делал ее слабой, и она не смогла себя сдержать, когда сказала:
— Мне очень жаль, что она сделала тебя несчастным.