Так вот, в Москве, перед основными экзаменами, мы проходили медкомиссию, и тут оказалось, что за прошедшие со времени последней проверки два месяца мое зрение сильно сдало (постоянная подготовка к поступлению, чтение в плохо освещенных местах), и я эту самую медкомиссию пройти не смог. Точнее, мне было заявлено, что с такими отклонениями в зрении не быть мне особистом, но я моїу попробовать пойти на факультет следователей КГБ. Что за зверь такой – «следователь КГБ», я тогда не знал и отказался. В результате жизнь моя покатилась по рельсам, далеким от тех, на которые я рассчитывал. Я жил во многих городах и занимался самыми разными делами: грузчик, журналист районки, экспедитор – это всего лишь малая часть того, чему я посвятил свою жизнь. Иногда, в минуты, когда мне казалось, что я трачу свою жизнь на что-то ненужное, я вспоминал о своей попытке стать чекистом, о Григории Торохтине, представлял, чем он может заниматься и какой уже чин имеет.
Прошло много лет.
На тот момент я уже лет десять как занимался рекламой, пиаром, в том числе и «черным» (в период предвыборных компаний), серьезно увлекался психологией, проходил «крутые» тренинги и прочее. Я пробовал писать книги, сам обучал своих сотрудников, словом, человеком был любознательным, многознающим и «продвинутым».
Однажды мы проходили учебу у настоящего шамана – это было на далеком Таймыре, народ подобрался интересный, дотошный, в основном довольно богатый.
И вот на пятый день недельных тренировок мы с товарищем из Набережных Челнов отправились за пятьдесят верст за продовольствием.
И тут случилось чудо – в маленьком, но дорогущем местном магазинчике я встретил Гришу Торохтина. Самое необычное во всей этой истории было то, что буквально накануне мы сидели у костра вечером, обменивались мнениями, и каждый немного рассказывал о своей жизни, и я даже заикнулся о своем неудачном поступлении в «вышку».
Я бы не узнал тогда Гришу в том здоровом бородатом промысловике, если бы мы, стоя в очереди, не начали перекидываться какими-то малозначащими фразами, а он не сказал бы своего имени.
Словом, с Таймыра я улетал не через день, как то планировалось, а почти через две недели. Более душевного времяпрепровождения, чем те двенадцать дней, я не переживал уже много-много лет. Мы вспоминали юность, делились своими впечатлениями о жизни, ее черных и белых полосах, пили водку, закусывая густыми пересоленными мясными наварами и рыбой с душком.
Гриша, по его словам, поступил тогда в вышеназванное учебное заведение и стал-таки чекистом. После окончания учебы он жил в столице и принимал участие в разработке многих известных личностей. А потом его перевели в маленький городок на границе Московской и Калининской областей. Их отдел занимался влиянием звуковых волн на сознание человека. Точнее, занимались этой темой ученые, а чекисты, как тогда говорилось, «занимались кураторством». Но Гриша в суть дела был посвящен, и те три года, что он этим занимался, сказались на нем не самым лучшим образом.
Дело в том, что при изучении предположительно позитивно и негативно влияющих на человеческую психику звуков эти самые сочетания звуков были вынуждены прослушивать все члены той странной команды. А три года – срок более чем достаточный для того, чтобы ощутить на себе все прелести этого влияния. Все закончилось тем, что группа была расформирована, а молодой капитан
Торохтин был признан негодным к прохождению дальнейшей службы. Всех подробностей существования той группы и ее распада я в книге привести не могу (не хочу удовлетворять чье-либо любопытство ценой возникновения возможных неприятностей в своей жизни). Но факт остается фактом – Гриша восстанавливал свое психическое здоровье в далеких от цивилизации местах. Но не нужно думать, что стал он человеком каким-то диким, необразованным, бывшим не в курсе того, что творится в мире. Нет, совсем даже наоборот. Промысел давал ему хороший доход, жена и дочки щеголяли в теплых вещах, которые бы даже у москвичек вызвали зависть, а под окном стоял, пусть и не совсем новый, но очень даже шустрый джип.
Гриша к тому моменту владел четырьмя языками (арабский выучил самостоятельно), был в курсе всех книжных новинок, играл на гитаре и пел, а в кабинете у него даже стоял шикарный синтезатор «Корг». Не буду скрывать – я, живший совсем рядом с Москвой, временами чувствовал себя немного ущербным, когда он делился со мной мнением о книгах и фильмах, которые я не читал и не смотрел.