еболтать да пива выпить... - Мы не пьем пиво, - снова за всех ответила девушка. - Отваливайте. - Ну и ладно! Пойдем, Витек... - Осипов как деревянный следует за ним. Он заторможен и напряжен, видно, размышляет, что будет, если его увидит кто-то из знакомых и расскажет Наташке. Со стороны все выглядит естественно. Потерпев неудачу, два молодых плейбоя вальяжно движутся в кормовую часть, не подозревая, естественно, кто там находится. Но, услышав иностранную речь, они приятно удивлены. - Смотри, Витек, иностранцы! - громко умиляется Денис. Умиляется, конечно, не для Витька, а для иноков. Практически все в группе говорят по-русски. И все знают, что хотя "железный занавес" пал, для периферийного городка живые иностранцы - немалая редкость. - Здравствуйте! - с легким акцентом здоровается с ними симпатичная женщина лет тридцати и улыбается. На ней свободного покроя платье и красивые босоножки. - О! Вы понимаете по-русски? - еще больше удивляется Денис. - Здорово! Он разыгрывает роль не очень далекого, но добродушного парня - подходящей мишени для любых происков посланцев империализма. Женщина продолжает улыбаться. - Конечно. Мы должны знать язык своих друзей. У нее прическа "каре", милая улыбка, короткий узкий нос и ясные серые глаза. Сквозь ремешки босоножек выглядывают ухоженные нежные пальчики с неброским перламутровым педикюром. И густые черные волосы лежат один к одному, отблескивая, как воронье крыло, - видно, она моет голову по нескольку раз в день. От женщины исходит волна притягательности и обаяния. Если бы она просила показать шрам от аппендицита, Денис не стал бы упрямиться. - Слышишь, Витек, это наши друзья! - окончательно заходится в восторге Денис. - Мир, дружба! - почему-то с акцентом говорит Осипов и, тряся сцепленными ладонями перед грудью, ненатурально скалится. Контакт состоялся. Женщину звали Мадлен, она из Лиона, работает в музее. Основная часть группы из Парижа. В Тиходонске им нравится, послезавтра они улетают в Москву, а оттуда возвращаются домой. - Витек, сбегай за шампанским! - командует Денис и принимается раскуривать трубку. Закрепить контакт никогда не вредно, но сейчас не Холмсу, а ему лично хочется сделать Мадлен что-то приятное. Осипов приносит бутылку "Тиходонского" и три картонных стаканчика. Стаканчиков надо было взять больше - группа иноков заинтересованно следит за развитием событий, и по законам гостеприимства пригласить к выпивке следует всех желающих. Хоть по три капли на нос, неважно, тут главное жест! Они-то уж попили у себя настоящего шампанского, "Тиходонским" их не удивишь, но совместное распитие сближает и способствует... Денис вручает Мадлен стаканчик с таким видом, будто это хрустальный бокал. Они встречаются глазами, и Денис явственно читает в них интерес. Он ощущает всплеск настроения, будто получил инъекцию веселящего препарата. - Господа, присоединяйтесь! - широким жестом Денис протягивает оставшиеся стаканчики в сторону группы, совершенно не представляя, как станет выкручиваться, если интерес к предложению проявят больше, чем двое. Но французы вежливо улыбаются и делают отрицательные жесты. Худенькая женщина с короткой стрижкой хлопает ладонями по открытым плечам и что-то говорит пофранцузски. - Холодно пить шампанское, - переводит Мадлен и лукаво улыбается. - А я не боюсь холода... В ее тоне Денису слышатся многозначительные обещающие нотки. Его бросает в жар. У него дрожат руки. Тиходонское шампанское пенится, выплескивается на дощатую палубу. Мадлен звонко смеется. - За вас, наших гостей! - торжественно провозглашает Денис. В одной руке он держит стаканчик, в другой трубку. Это неудобно и кажется, будто выглядит он совершенно по-дурацки. - Нам очень приятно, что вы прибыли в наши замечательные края, надеемся, что это не последний раз. За вас, Мадлен! Он залпом выпивает свою порцию. Шипучая сладкая жидкость попадает в пустой желудок, вызывая тошнотный спазм. Сейчас бы горячую отбивную с зеленым горошком! Витька только пригубляет - боится, что жена учует запах. Лучше бы вообще отказался, а так принужденность его поведения видна невооруженным глазом! Мадлен пьет медленно, маленькими глотками, губы мягко облегают картонную кромку, не оставляя следов помады. - Вы удобно устроились? - галантно спрашивает Денис. - В какой гостинице? В животе у него заурчало. Денис чуть не провалился сквозь палубу и до отказа втянул пресс, как будто старался достать до позвоночника. - "Кавказ". Другого ответа он и не ждал - интуристовская гостиница одна в городе. "В каком номере?" - рвался из захмелевшего нутра следующий вопрос, но гортань и губы никогда не пропустили бы его наружу. - А вы работаете или учитесь? - в свою очередь интересуется Мадлен. - Учимся. В университете, на юридическом, - честно отвечает Денис и рассказывает о себе и Осипове. Они действуют без легенды, под своими именами, поэтому им ничего не нужно придумывать. - Занятия закончились, вот мы и решили прогуляться по реке... - Подышать свежим воздухом, - добавляет Витька, довольный, что встрял в разговор. - А вы женаты? - Мадлен показывает на Витькино обручальное кольцо. - Да, - энергично кивает тот. - Совсем недавно. - А почему жена не дышит свежим воздухом? - Э-э... Она... Она заболела! - брякает Осипов. Идиот! - Странно! - удивляется Мадлен, и улыбка ее становится напряженной. Молодая жена заболела, ей нужен уход, лекарства... А вы после занятий не спешите к ней, а едете дышать воздухом! Витька не отличается сообразительностью. Он молчит и смотрит в сторону, как на семинаре у Франка. Дениса окатывает волна злости. Какой тупица! - Витя живет в общежитии, а жена отдельно, у родителей, - объясняет Денис. - У них одна комната, и все не помещаются. Конечно, этим признанием он подрывал престиж своей страны, но в конце концов сейчас гласность, скрывать недостатки перестали. А истинную причину их нахождения на прогулочном катере надо скрыть любой ценой... - Вечером Витя зайдет ее проведать, понимаете? Навестить. И снова пойдет в общежитие. - Муж и жена живут отдельно?! - Да. Но скоро им дадут комнату в общаге. В смысле в общежитии. - Скоро дадут! - воспрянул Витька. - Профком обещал! - А шампанское... Не слишком ли оно дорогое для неимущих студентов? - Мы это... Подрабатываем, - выпятил грудь Витька. - Да? Интересно, где же? - Грузчиками в магазине. Мадлен окинула взглядом его фигуру и теплыми пальцами мягко взяла Дениса за руку. Когда-то он занимался боксом, и кулак с разбитыми костяшками выглядел внушительно. Но она разжала его и нежно провела по ладони. - Вы не успели испортить руки, - серые глаза потускнели. Дальше беседа протекала вяло. Мадлен не выпытывала государственных секретов, не высказывала никаких просьб и не давала поручений, не пыталась соблазнить и завербовать, не просила адреса для переписки, словом, не делала ничего запрещенного, да и разрешенного тоже не делала. И все остальные французы вели себя идеально: не вступали в контакт с местными, ничего не передавали, не разбредались, даже в бар не пошли. Погода испортилась: полил мелкий, колючий дождь, волны приобрели свинцовую окраску и покрылись белыми барашками. Легко одетые иноки забились под тент, зябко поеживались. Только Мадлен с удовольствием подставляла лицо холодным брызгам. С мокрыми волосами и разрозовевшимися щеками она выглядела очень привлекательно. Денис поймал себя на мысли, что никогда раньше не засматривался на женщин ее возраста. А сейчас... В груди расширялся теплый шар, наперекор погоде согревая все его существо. Уж не влюбился ли он? С первого взгляда, в иностранку, которая через пару дней навсегда уезжает из страны... Любовь способствует безумствам. Он знает, как надо держаться и что говорить, чтобы беспрепятственно пройти в "Кавказ", и он легко может установить номер, в котором она живет. Только что дальше? Нет, все бесполезно... - Что вы делаете завтра? - не удержавшись, спрашивает он. - Или сегодня вечером? Я мог бы показать вам город. И окрестности... - Невозможно, - Мадлен безразлично качает головой. - Сейчас у нас прием в горисполкоме, потом я лягу спать. А завтра весь день тоже расписан по минутам. Денис отчетливо чувствовал: в Мадлен что-то изменилось. Она поддерживала разговор, задавала необязательные вопросы, впопад отвечала, по-прежнему мило улыбалась. Но это уже была другая Мадлен. Теперь он не ощущал ни прежнего интереса, ни расположенности, только безразличие и усталость. Лишь элементарная вежливость заставляла ее поддерживать разговор. Настроение у Дениса испортилось. Перемены в поведении женщины он отнес на свой счет. Дурацкая трубка, бурчащий живот, идиотское шампанское без закуски, как на вокзале... Когда катер уже развернулся и возвращался к причалу, толстый веселый дядька в джинсовых шортах неожиданно навел на них фотоаппарат. - На памьять! - Давайте, давайте! - радостно поддержала Мадлен. К ней словно вернулось хорошее настроение. Витька шарахнулся в сторону, как черт от ладана. Денис растерялся, но вида не подал, стал спокойно рядом с Мадлен, даже когда она взяла его под руку, не отстранился. - Щелк, щелк, щелк... - Спасьибо! Теперь скажьите ваш адрьес, я пришлюю снимьок! Весело улыбаясь, толстяк достал блокнот. После чуть заметной паузы Денис продиктовал адрес, толстяк аккуратно записал. - Хорошьо! - он долго тряс Денису руку. Мадлен оставалась безучастной. Прогулка подходила к концу. Скоро борт катера с треском притерся к свисающим за край причала старым покрышкам. Денис смотрел вслед Мадлен, но она не обернулась. Иноков забрал огромный интуристовский автобус, незаметно рассосался остальной народ, и набережная опустела. Дождь закончился, но от реки тянуло холодом. - Хорошо сработали, правда? - спросил Витька. - Угу. - Все четко, обеспечен полный контроль. Да? - Да. - Ну, я побежал к Наташке. Лады? - Лады. Но он никуда не побежал, а продолжал топтаться на месте. - А я не облажался с этим кольцом? - Облажался. - Да, надо было снять... Ты только Мамонту не говори... - Пока. Я пойду прогуляюсь, - вяло пожав руку Витьке, Денис двинулся вдоль ограждающей реку чугунной решетки. Радостно высунув язык, огромными прыжками пронеслась мимо здоровенная овчарка. В выбоинах тротуара блестели лужицы, пахло свежестью и тиной, через каждые сто метров огромными черными грибами торчали из асфальта чугунные швартовочные тумбы. Он поставил ногу на одну из них, облокотился на колено, вынул и повертел в руках трубку, незаметно осмотрелся. Осипова уже и след простыл, видно, чешет со всех ног к своей Наташке. Пожилая чета, подстелив газету и не убирая на всякий случай зонт, чинно сидит, на скамейке лицом к Дону. Тоненькая девушка выгуливает на поводке поджарого нервного добермана. С достоинством идет рядом со статной дамой красавец дог в наморднике. Топая как лошадь, пробежала обратно знакомая овчарка. Хозяин ожидал ее вдали, под легким силуэтом высокого моста, связывающего левый и правый берега и открывающего ворота на Кавказ. Несмотря на свой вполне гражданский вид, это стратегический объект. Раньше Денис об этом не задумывался. И вообще не подозревал, что в Тиходонске столько особо важных заводов и НИИ, к которым вожделенно присматриваются зарубежные спецслужбы. Спрятав трубку, Денис двинулся дальше. Пройдя мимо череды белых теплоходов у пассажирского причала, он подошел к зданию речного вокзала, стилизованному под стремительно несущийся вперед парусник. Роль мачты с разбухшими от ветра парусами выполняла десятиэтажная гостиница, которая так и называлась - "Парус". Пару раз он бывал там, когда приходилось работать со шведскими моряками. Наверху имелся неплохой бар. Но сейчас у него другой маршрут, неизвестный, кстати, ни Витьке Осипову, ни другим членам отряда. Денис шел вдоль задней стороны бетонного корабля, на уровне ватерлинии. В отличие от фасадной части здесь царила полная запущенность - мусор, облупившаяся штукатурка, извечные надписи... Только теперь они выполнены не мелом, а цветными фломастерами и аэрозольной краской - прогресс проникает во все сферы жизни, не обходя даже уличный вандализм. К тому же добавились матерные выражения на английском - плоды распространения языковых спецшкол и видеофильмов с параллельным дубляжем. Он миновал оцинкованный продуктовый люк ресторанной кухни, невзрачные двери пожарного выхода и каких-то подсобных помещений. Следующая дверь в обшарпанной стене ничем не отличалась от предыдущих. Денис сунул палец в дыру у железного косяка, нащупал кнопку звонка, нажал и подержал немного для верности. Через минуту лязгнул крепкий замок, и на пороге показался улыбающийся Мамонт - в белой рубашке с засученными по локоть рукавами и при галстуке. На скуле белела нашлепка лейкопластыря. Как всегда, от его мускулистой фигуры веяло уверенностью и силой. Пропустив Дениса в помещение, он машинально выглянул наружу и вновь запер дверь. - Пойдем, есть хорошие новости! Заметно прихрамывая, Мамонт пошел впереди. Запыленный проход уперся в лестницу, следующий этаж имел более обжитой вид, а когда они прошли сквозь еще одну дверь, то как будто попали в малогабаритную квартиру. Квадратная прихожая, хорошо обставленная комната, небольшая кухня, раздельный санузел. В прихожей имелась вторая дверь, она выходила в покрытый красной ковровой дорожкой коридор управления речного порта, между кабинетами начальника и главного инженера. Снаружи на ней красовалась табличка "Техническая библиотека", а по ковровой дорожке можно было пройти к двустворчатым стеклянным дверям и выйти с фасадной стороны здания. - Проходи на кухню. Голодный небось? - весело подмигнул Мамонт. - Яичницу на сале будешь? Денис сглотнул слюну. В той работе, которой он на общественных началах занимался уже почти год, привлекали не только интерес, острота ощущений, прикосновение к тайнам, недоступным другим людям, но и личность наставника. В Мамонта были влюблены все члены группы. Он не кичился положением командира, не создавал дистанцию между собой и ребятами, держался просто и дружелюбно, как старший товарищ. Что очень важно - не изображал идеологического святошу: рассказывал и охотно слушал политические анекдоты, возмущался тупостью чиновников и многочисленными нелепостями совпартдействительности. Нормальный веселый мужик. И сейчас жарит ему яичницу, как будто так и надо... - Что случилось, Константин Иванович? Хромаете, лицо залеплено... - Брали вчера одного лба... Здоровенный, гад, нескольких наших покалечил. Чуть не застрелил его, - охотно ответил Мамонт. Сашка Зубов рассказывал, что Мамонтов входит в особую группу для проведения "острых" операций. Туда включены физически крепкие и специально подготовленные сотрудники Управления, каждый из них регулярно проходит сборы в Москве, где прыгает с парашютом, взрывает мины и тренируется в рукопашном бою. "Учится отрывать яйца", - как выразился Сашка. Так что мирный вид оперативника в обязательном костюме и галстуке - очень обманчив. Хотя мощная шея, широкие плечи и перекатывающиеся шарами бицепсы не дадут обмануться даже неискушенному человеку. - Готово, - Мамонт разложил по тарелкам аппетитно пахнущую глазунью, достал из холодильника блюдца с нарезанной колбасой и сыром, редиску, зеленый лук, свежий хлеб. - Начали! Ели молча, когда тарелки опустели и Денис сыто отвалился на спинку стула, Мамонт включил чайник и сел напротив. - Теперь рассказывай. С чего начнешь? Давай с сегодняшнего - по горячим следам... - Совершенно ничего интересного, - сразу предупредил Денис, но подробно рассказал о речной прогулке. Так полагалось, ибо то, на что он не обратил внимания, могло представлять большой интерес для более информированного Мамонта. Сейчас контрразведчика заинтересовал эпизод с кольцом. Причем не как оплошность Витьки Осипова, а как реакция Мадлен. - Значит, сама за кольцо уцепилась, стала расспрашивать, выяснять? Мамонт подобрался, задал несколько уточняющих вопросов, потом вышел в комнату. Заскрежетал сейф, и он вернулся с несколькими женскими фотографиями и каким-то списком. - Посмотри... Фотографии были не совсем резкими, в углах просматривались полукружья печатей. Денис понял, что они пересняты с паспортов. Мадлен он узнал сразу. Здесь она не улыбалась и смотрела в объектив широко открытыми глазами. - Вот она... Мамонт сверился со списком. - Мадлен Дюпарк, родилась в Авиньоне, тридцать восемь лет... - Тридцать восемь?! - поразился Денис. - А выглядит гораздо моложе... - Не замужем, реставратор музея в Лионе, - задумчиво дочитал контрразведчик. - Проверим, какой она реставратор... - А что такое? - Денис не понял, чем вызван такой интерес к милой женщине. - О чем думает обычный человек на речной прогулке? - принялся объяснять Мамонт. - Он расслаблен, любуется природой, и ему по барабану - у кого какое кольцо. Другое дело разведчик! Он всегда насторожен и постоянно ожидает подходов со стороны контрразведки страны пребывания. А потому обращает внимание на мелочи, странности, нестыковки и пытается их прояснить. Именно это и делала Мадлен. - Выходит, она?.. - удивился Денис. - Да нет, ерунда! Мамонт пожал плечами. - А ты думаешь, у разведчика на лбу написано, что он разведчик? Или рога растут? - Нет, но все же... Такой поспешный вывод... - Выводов пока никто не делает. Просто мадемуазель Дюпарк представляет оперативный интерес. Проверим ее, и все станет ясно. Правда, может и не стать... Но если ей вздумается посетить нас еще раз, мы будем держать ее под контролем. На всякий случай. - Перестраховщики! - А как ты думал? - Мамонт снисходительно улыбнулся. - Вся наша работа и есть перестраховка. И в этом большой смысл. Когда в каждом подозреваешь шпиона, рассматриваешь под увеличительным стеклом, проверяешь со всех сторон, то из десяти раз один попадешь в точку. Или из ста. Или из тысячи. Конечно, много лишней работы, пустого труда... Но иначе зачем вообще нужна контрразведка? "Идиотизм!" - подумал Денис. А вслух спросил: - Как же вы ее будете проверять? - Этого я тебе сказать не могу, - спокойно ответил старший лейтенант. - Во всяком случае, пока. Я и так с тобой очень откровенен. Тебе крепкий чай? Денис не обиделся. У каждого свой уровень осведомленности. А Мамонт доверяет ему больше, чем другим. Во всяком случае, он единственный из группы, кого наставник принимает в этом помещении. И уже не первый раз. - А что с датчанами? - поинтересовался Мамонт за чаем. - Среди них нет никакого Мишеля, Константин Иванович, - уверенно сказал Денис. - То, что Отта с Карлом поселились в "Кавказе", на одном этаже с Бен-Ави, - чистая случайность, это администратор им посоветовала: шестой этаж самый тихий. В номере оружия нет, фальшивых документов тоже. И контейнера с микрофильмами я не нашел. Позавчера прихватил у Отты видеокассету, просмотрел ее на хорошей профессиональной аппаратуре обычный Джеймс Бонд, "Голдфингер", без всякой кодировки. Есть несколько восьмимиллиметровых кассет, на которых Карл работает, там тоже все чисто. - Вот так, да? - сказал Мамонт. Он не казался огорченным. Ну ни капельки. Денису это показалось странным. - А кстати, как тебе удалось установить контакт и так здорово развить его? - Да... Просто, - Денис смущенно хмыкнул. - Взял их под контроль на выходе из гостиницы и пошел следом. Они ходили пешочком, не торопясь, - город осматривали. На рынок зашли, по набережной погуляли, в "Золотом блюде" раков поели с пивом, потом на Лысую гору забрались... А на Богатяновке заблудились. Отта хохочет и заставляет Карла дорогу спрашивать. Ну тот и спрашивает: то по-своему, то по-английски. А полиглотов у нас как-то негусто... Я через проходняк нырнул и вышел им навстречу, Карл меня тут же и окликнул. - По своей инициативе, - с гордостью добавил он. Это действительно была хорошая работа. Мамонт прищурился. - А если бы не окликнул? Что тогда? - Тогда бы у меня ботинок развязался, - пожал плечами Денис. - Или сигареты уронил. Или... Да ерунда это, не мог не окликнуть. Иностранцы все время ищут своих в толпе, у них зрение заряжено на пиджачные пары и зубные протезы. Из одиннадцати человек, которых остановил Карл, семь были в костюмах, еще двое - в сорочках и при галстуке. Это для них стереотип "своего". - Ага, - кивнул Мамонт. Он слышал великое множество теорий, которые имели хождение только потому, что поверить в них проще, чем опровергать. - Я сказал, что сам не местный, из Новороссийска, но попробую сориентироваться. Так мы дошли до самой гостиницы. Карл пригласил выпить. А дальше все пошло само собой. Никакой особой моей заслуги тут и нет. Тем более что и результата нет. - Не скромничай, - сказал Мамонтов. - И сколько же ты за ними ходил? - Около шести часов. Точнее, пять часов сорок минут. Кстати, они не проверялись. - Откуда ты знаешь? - чуть заметно усмехнулся старлей. - Так видно же! - Так прямо и видно? - наставник перестал скрывать усмешку. - Проверки это целая наука. И умение их определять - тоже. Этому учатся шесть месяцев - семестр. Денис несколько смутился. Контрразведчик подумал, что из Холмса выйдет толк. Парень находчив, коммуникабелен, очень внимателен, упорен и умеет анализировать факты. Что он мог слышать о Бен-Ави? Почти ничего, так - крохи какие-то. Однако запомнил, аккуратно сложил в какой-то уголок памяти и сохранил до поры. А когда момент подошел, сумел увязать с Мишель. - А насчет отсутствия результата ты не прав, - Мамонт перестал улыбаться и стал очень серьезным. - Результат есть, только выскочил он не с той стороны. Вчера мы арестовали Цигулеву... - Арестовали?! - расплескивая чай, Денис оттолкнул чашку. Лицо исказила гримаса, словно кто-то со всей силы заехал ему в солнечное. - Не надо ее жалеть, это редкая сука! И тебя она не жалеет: жаловалась, что ты заставлял ее сожительствовать с целой армией нелегальных эмигрантов из Сирии... - Я?! - Рассказывает, как ты сажал ее на иглу, как черные над ней издевались. И про многих других тоже: как кололи, как насиловали, как заставляли. Та еще штучка! Но главное не в этом... Мамонт на миг задумался, как бы решая - говорить или нет. - Главное, что Цигулева и есть та самая Мишель! На лице у Дениса облегчения не проявилось. Мамонт хотел добавить, что эту суку искали целый год, из-за нее майор Смирнов едва не вылетел без пенсии на гражданку. Что она и есть та самая дырка, дырища, через которую информация о тиходонском НИИ "Точмаш" потоком лилась за кордон. Хотел сказать - но не сказал. Потому что сейчас Холмса все это не интересовало. Его мучили угрызения совести, и он чувствовал себя предателем. - Ну чего ты раскис? - теперь перед Денисом сидел не добрый товарищ, а сильный и жесткий мужик, презирающий слюнтяев. - Ты помог провести удачную операцию по пресечению опасной шпионской деятельности. Враг обезврежен. И ты, и я, и другие участники поощрены. Надо радоваться! Ведь куда бы ты ни пошел после университета: в милицию, в прокуратуру, в суд, - тебе придется карать преступников! И если ты будешь распускать нюни перед каждым, то превратишься в плаксивую бабу и будешь всегда ходить в соплях! Не так? Тогда возрази! - Там все открыто... Я по одну сторону, они - по другую. И все знают, кто я такой. А с Антониной я гулял, цветы дарил, целовался пару раз... Она думала - я за ней ухаживаю... - И что же? Если ломиться в открытую, то часто только шею сломаешь! Есть военная хитрость, есть оперативные уловки... Кто лучше владеет ими, тот и побеждает! Денис глубоко вздохнул. - Все равно это дурно пахнет. - А ты как думал? Чистишь сортир, а он благоухает розами? Так не бывает! - И сегодня, с Мадлен... Может, женщина не имеет никакого отношения к вашим делам. А из-за того, что мне что-то показалось, вы будете ее проверять, поставите на учет, запретите въезд в страну или будете следить за каждым шагом! Мамонт наклонился вперед и тронул молодого человека за плечо. - Пойми, Денис, оперативная работа - жестокое дело. Если она разведчица, то твой снимок введут во все компьютеры французских спецслужб, и когда ты вз