На второй день сидел утром на берегу, вид лазурного моря настраивал на какой-то лирический лад, но в голове постоянно возникал какой-то диссонанс. Что-то тревожное билось в мыслях. Ведь вроде всё хорошо: статистика в полном порядке, я — в отпуске, но что-то не так! Чёрт возьми! Да это же мне проводы в отпуск устроили! Ведь в аэропорт приехало половина Политбюро. На фига? Все, якобы, по делам — у одного одно, у второго другое. И ещё кого-то я там видел постороннего. Точно, Пономарёв повернулся, подошёл к молодому человеку, приобнял его и повёл к машине. Где-то я этого молодого человека уже видел! Господи! Да это же его сын! Точно! Какого хрена он делает на аэродроме? Меня как током пробило! Встал и пошёл к лифту, ведущему на пляж и к даче, которая находится посередине скалы. Вошёл в кабинет и вызвал секретаря. Светлана Аркадьевна где-то отсутствовала, но появилась минут через пять-семь. Заглянула через дверь, но не вошла:
— Андрей Дмитриевич! Мне охрана передала, что вы вызывали, а мы с Вашей женой пересаживаем цветы, и я в халате. Я сейчас переоденусь.
— Светлана Аркадьевна, потом! Есть срочное дело.
— Слушаю!
— Мне требуется всё о Пономарёве и о его сыне. Особенно о втором. Второй вопрос: кто, кроме Берия знал, что я уезжаю в Крым?
— Справку о Пономарёве смогу дать после обеда, он от Академии Наук, кандидат в члены Политбюро, а по Ваньке его: пристроил он его к Дементьеву. По дружбе. Кем — не помню.
— Где Дементьев?
— На второй даче.
— Вызывайте! Что по второму вопросу?
— Точно сказать не могу, надо посмотреть записи. Но три или четыре человека спрашивали и просили принять. Ваших указаний не было, чтобы не упоминать об отъезде.
— Список, пожалуйста, предоставьте, Светлана Аркадьевна.
Она выписала фамилии из блокнота, оборвала лист и передала его мне.
— Что-нибудь случилось, Андрей Дмитриевич?
— Да так, будем считать случилось. Позвоните Лаврентию, пусть приедет.
Немного успокоившись, потому как сегодня ничего не решить, пошёл помочь Рите в том, чем она занимается. Но там и без меня такая куча помощничков образовалась, что мама-не-горюй! Откуда у Риты эта страсть к уходу за клумбами — непонятно, но и Ольгу она к этому делу приспособила. На дальней даче места много, там ландшафтным дизайном занимается. А после того, как побывали в Японии и посмотрели на императорские сады, они с Ольгой просто с ума сошли по этому поводу. В Подмосковье решили создать нечто подобное! И, главное, у них это получилось! А тяжести, в виде камней, им Дмитрий таскать помогает. А вечерами мы с ним в Бель-Беке летаем. На Як-18а. Начали ещё в Москве. Он уже самостоятельно пару раз сел, скоро можно выпускать самостоятельно. Летать ему нравится. Скорость реакции у него хорошая, вестибуляр хорошо натренирован. Будет летать. Хотя не известно, что сам выберет. Я стараюсь своим авторитетом не давить, и не строить за него его будущее. Собственно, из-за этого я и собираю завтра «народ», потому, что стало заметно, что «сделавшие карьеру» товарищи начинают пытаться распространить её на своих родственников и детей. Создать «золотую молодёжь». Мальчик Пономарёва живёт в Москве и работает в Министерстве оборонной промышленности, просто занимая место, где мог работать специалист с опытом работы. Это надо пресекать, и пресекать жёстко. В 53-м я разогнал так называемую Академию общественных наук, когда выяснилось, что через неё и её аспирантуру прошли «детки» всей партийной верхушки. В результате, все дипломы были аннулированы, а диссертации пришлось защищать снова, и, что не удивительно, у большинства молодых «учёных», не получилось их защитить в независимых диссертационных советах. Сейчас у меня на очереди МИМО. По имеющимся у меня сведениям, поступить туда без «лапы» стало, практически, невозможно. И опять, куда ни посмотри: «сынки» и «дочки». Налицо попытка верхушки закрепить за собой преимущества «элиты», по наследству. Что сделаешь, если на протяжении всей истории человечества делалось именно так, и только наша революция смогла сломать эти устои. Но они живучи! Вслед за этим обязательно вылезет кто-то умный, и скажет: «Я — император!». Или «Жена Цезаря — вне подозрений». Приходилось уже отбивать попытку на съезде партии ввести «неприкосновенность» для членов ЦК и Правительства. Нет, солнышки мои! Будете отвечать по закону.
Сведения, принесённые Светланой Аркадьевной, оказались весьма интересными! Я прочёл несколько «работ» Пономарёва, и понял, что далеко не случайно он занялся новейшей историей. Большинство его работ были посвящены двадцатым-тридцатым годам, и лейтмотивом шла излишняя жесткость по отношению ко многим представителям тогдашнего правящего класса. Дескать, вина некоторых осталась недоказанной, а архивы скрыты за государственной тайной.