В самолёте Рита сидела на правом сиденье, развернувшись ко мне, постоянно смотрела на меня, иногда прикасаясь пальцами к моему лицу или одежде. Она молчала или отвечала односложно. Несколько раз, когда я смотрел на неё пристально, она без звука говорила: «Я тебя люблю!». Это хорошо читалось по губам. Через 4 часа добрались до Ленинграда. Сели за городом на Комендантском. Александр куда-то позвонил, мы больше часа скитались по аэродрому, потом приехала машина, и нас отвезли в «Англетер». Мы поели, и Маргарита сказал, что хочет показать «свой» дом и могилу матери. Сашу мы оставили в гостинице: нас здесь никто не знает, в маршрутном листе — ни одного слова про Ленинград, мы, оба, вооружены. И, в конце концов, у нас — медовый месяц! «Да и чёрт с вами! — сказал Филиппов — Смотрю на вас и вспоминаю, как мы с Дарьей поженились. Совет да любовь! А я спать пошёл!» — Он улыбнулся, развёл руками и пошёл в свой номер.
Мы прошли на Васильевский, на 7 линию, затем прошли на Смоленское кладбище, там недалеко. Рита присела у могилы матери, поправила проходы, сменила совсем увядшие цветы. «Мама, это Андрей». «Ты бы ей понравился, я знаю! Пошли, а то мне холодно что-то стало. Не люблю это место! Здесь всегда очень холодно». Медленным шагом мы вернулись в гостиницу. Величественный Исаакиевский собор с зелёными статуями на углах и памятник Николаю Первому «Палкину» произвели просто неизгладимое впечатление. «Андрей, пообещай мне, что когда все кончится, мы сюда вернёмся! Здесь мой дом и здесь я хочу растить наших детей!» — сказала мне Маргарита. До этого момента всё происходящее казалось мне сказкой или несбыточной мечтой: самая красивая девушка, очень высокая должность, общение с действительно историческими личностями. Все это померкло и обратилось в одну единственную, и очень любимую женщину, которая хочет носить под сердцем наших детей, а я обязан их защитить.
Утром, втроём, поехали в Гавань. Филиппов был в форме НКВД, поэтому даже не пришлось предъявлять документы. «Где я могу увидеть капитана 1 ранга Берга!» Вижу испуганные глаза охранника: «А что его не надо было пускать?» «Нет, всё в порядке!» «Он в левом крыле, в лабораториях!» Закрыто, закрыто, открыто, входим. К нам спиной стоит, чуть сутулясь, человек в черной шинели, но со споротыми шевронами. Он обернулся на шаги, его взгляд остановился на Филиппове. Его руки самопроизвольно пошли назад. Филиппов, умница, сразу остановился и отдал честь, а мы с Маргаритой продолжили движение.
— Вы — капитан 1 ранга Берг?
— Да, с кем имею честь?
— Комиссар по радиофикации ВВС Андреев Андрей Дмитриевич! — и предъявил ему мандат Сталина.
— Чем обязан?
— Аксель Иванович! Хотелось бы привлечь вас и ваш институт к сотрудничеству с нашим отделом!
— А я что, восстановлен начальником института?
— А разве вас снимали?
— Не знаю, молодой человек. Я, видите ли, находился под арестом и следствием с прошлого года, поэтому не совсем в курсе событий. Следствие не прекращено, но вчера вечером мне изменили меру пресечения.
Я повернулся к Александру: «Вам что-нибудь известно об этом?»
— Так точно, Андрей Дмитриевич! Я читал постановление и оно у меня с собой. Там написано: «с исполнением основных обязанностей без ограничения свободы передвижения».
У меня самого, тоже было это постановление, но мне хотелось, чтобы это прозвучало из уст работника НКВД.
— Так что, Аксель Иванович, давайте пройдём в ваш кабинет и поговорим о наших насущных задачах: нам, ВВС, нужны локаторы!
— Молодой человек! Вы что, не видите, что лаборатории практически пусты? По распоряжению бывшего главного инженера Шулейкина почти всё вывезено!
— Значит, будем заполнять лаборатории. Я уже поинтересовался положением вещей: Шулейкин тоже работает в этом направлении. Он испытал «Редут» два месяца назад. Но, у него маленькая дальность и большие проблемы с точностью. Вы, Аксель Иванович, готовы взять на себя это направление?