Он так и не находил поддержки в толпе, но через несколько мгновений вождь вздохнул. Хатч затаился, ожидая приговора.
— Мы поговорим с ним завтра днем, если всё будет так же.
Этого показалось достаточно. Шанс есть, нужно только не упустить его. Хатч хотел сразу поговорить и с Сионом, объяснить ему всё, упросить вести себя смирно. Но возле ямы всё еще дежурили два крепких амбала, которые всегда выполняли приказы вождя, исполняли наказания. Не было смысла им сторожить, но уходить парочка, похоже, не собиралась. Хатч огорченно цокнул языком, не рискуя выйти из-за увитых плющом пальм. Пришлось отложить разговор.
***
Из-за решетки кто-то смотрел. Нечеткая тень человека. Следила внимательно и уже давно. Сначала Сион думал, что это кто-то из горожан любопытствует, но после засомневался — так долго едва ли кто-то стал бы задерживаться, не сторожить же всю ночь какого-то взбалмошного мальчишку, угодившего в яму для наказаний. Своих дел хватает. Но ощущение дотошно изучающего взгляда не проходило. Сион сидел в самом углу, чуть не прижимаясь к холодной земле спиной. Лунный свет, проникавший в яму, не касался его, даже поджатых ног, даже самых носков пальмовых сандалий. Видеть его не могли, поэтому он сидел тихо, надеясь, что вскоре любопытный гость уйдет. Но время шло, а ощущения не менялись.
Прищурившись, Сион рожками вскинул два пальца, неприличным жестом козы погоняя надоевшую тень. Та ответила тихим смехом и придвинулась. Облокотившись на перекладины решетки, молодой человек с нахальной улыбкой уставился на пленника. Как будто видел сквозь тьму ночи. Сион отвечал внимательным взглядом.
Это был чужак. В Айнхэллу все жители знали друг друга много лет, новых не прибывало давно. Этого же человека Сион видел впервые. Легкая белоснежная накидка теперь будто подсвечивалась, Сион удивлялся, как не заметил ее раньше. Она сползала с плеч и почти не скрывала тощую фигуру, оставляя длинные руки мерзнуть. Зато многослойные длинные юбки бесформенной грудой светлого тряпья обнимали ноги, только пальцы босых ног и виднелись. Просунув руку между прутьями, незнакомец протянул крупный персик. Желудок тут же отозвался тоскливым урчанием. Сиону за весь день не удалось толком поесть. А уж после принятия решения о наказании кормить его никто не собирался. Даже персик был бы весьма кстати.
— Чего-то опасаешься? — Незнакомец склонил голову к плечу, в улыбке заискрилось еще больше лукавства. — Ты же хочешь, я знаю. Или ты предпочитаешь абрикосы? Уж прости, персики висели ниже.
Ответная тишина заставила незнакомца опустить плечи. Даже улыбка стала спокойнее и теплее. Вздохнув, он кинул персик в темноту. Пришлось ловить.
— Другое дело. — Когда бледные руки снова скрылись во тьме, одобрительно кивнул незнакомец. — Не переживай, этот персик из твоего двора, никому не будешь должен.
— Откуда ты знаешь, где я живу? — От удивления Сион инстинктивно подался вперед, внимательнее вглядываясь в черты лица. Правду ли говорил этот тип?
— Барак с красно-синими занавесами вместо восточной стены, так? Над входом висят три амулета, которым лет больше, чем тебе. Рядом — разбитый кувшин. Похоже, некогда лучшая глиняная посуда в жилище, которую теперь занял улыбчивый геккон. И… пахнет масляной лампадой.
Сион замер. Незнакомец не вкладывал в последние слова никаких намеков и угроз, но реакции ждал.
— В поселении не может пахнуть масляной лампадой, — высокомерно усмехнулся Сион, вставая в полный рост и надкусывая персик. По подбородку тут же потек сладкий сок. Незнакомец облизал губу. — Наша религия запрещает огонь везде, кроме священных мест общения с богом, в любое время, кроме особых обрядов.
— Правда? — наиграно удивился незнакомец. — К чему такие глупые запреты?
— А ты не из наших мест? Кто ты и откуда?
— Куу, — коснувшись груди, он снова протянул руку. Сион убрал персик за спину, собираясь ответить на рукопожатие, но Куу отдернул ладонь. — Нет-нет, так не пойдет, ты не коснулся сердца, это неуважительно. Я всё вижу, ты ведь уже понял.
— Поразительно хорошее зрение, — пробубнил Сион, как и положено, прикладывая ладонь сначала к груди. Чужие горячие пальцы неожиданно мягко переплелись с его собственными, заставив напрячься. Подобные приветствия оставляли лишь для самых близких, уже несколько лет Сион их избегал. Но ощущение показалось таким естественным и правильным, что даже не хотелось отпускать. Как только рукопожатие распалось, Сион спрятал руку в складки накидки и отвернулся. — Что еще мне стоит знать о тебе?
— Узнаешь всё постепенно. Сейчас, кажется, тебе нужны не ответы.
Сион молча откусил еще персика. Это было очевидно, он нуждался не в болтовне. А в сытном ужине и добром сне на любимой мягкой постели. Но что мог дать этот тип?
— Я могу почти всё, — будто отвечая на его мысли, шепнул Куу, плотоядно улыбаясь и щуря глаза. — Только попроси.
Он будто упрашивал сам. Умолял попросить. В бледном лунном свете Сион уже смог разглядеть по-мышиному выдвинутые резцы, придающие улыбке звериного ехидства. Но первые ощущения неловкости и недоверия прошли, как будто благотворно подействовало особое рукопожатие.
— И что ты попросишь взамен?
— Просто дели со мной всё, что я тебе даю.
Усмехнувшись, Сион недоверчиво осмотрел собеседника, опустил взгляд на оставшуюся половинку персика и осторожно вытянул руку, готовясь услышать насмешки. Но Куу принял плату с почти восторгом, как будто только этого и ждал, ради этого пришел. Отковырнув и выбросив косточку, он одним махом откусил больше половины, довольно заурчав и зажмурившись.
— М! Вкусней, чем я ожидал!
По костяшкам пальцев медленно потекла крупная капля сока. Сион неотрывно следил за ней, неосознанно подходя всё ближе. Когда рука сама собой потянулась к свисающим в яму хвостам юбки, он дернулся. Куу даже не заметил, продолжал уплетать угощение. Сион растерянно перебрал пальцами белоснежную ткань. На ощупь она оказалась слишком воздушной и невесомой, нежнее, чем на вид, точно утренняя дымка. Казалось, ткань даже клубится.
— Нравится? Попробуй накидку. — Куу неожиданно дернул плечом, и белоснежная ткань с тихий присвистом соскользнула по руке, Сион едва успел поймать. По ладоням будто прохладная вода потекла, мягко обнимая и лаская кожу. Такие одеяния, должно быть, стоили дороже его жизни. — Приятная, да? И ни в какие холода не дает замерзнуть, в любую жару держит свежесть.
— А всё-таки, кто ты?
— Твоя маленькая награда за смелость. — Куу с упоением облизал пальцы, явно красуясь, и откинулся чуть назад, опершись на выпрямленную руку. Легким движением откинул с лица русые волосы, кончики прядей мазнули по голым плечам. — Сокровище, заслуженное годами верности и людям, и богам.
В словах не слышалось насмешки. Только веселье, но ни капли издевки, ни доли обмана, как будто и сам искренне верил. Сион аж захотел поверить. Когда он в последний раз получал подарки или награды? Даже в день перерождения года его мало кто поздравлял. Всё поселение дружно отмечало начало года, люди делили заготовленные угощения, обменивались с близкими памятными подарочками. Сион оказывался в стороне. С тех пор, как изгнали с позором неугодного жреца, назвав изменником веры, его маленький сын тоже попал в опалу. За решения отца. Мать после этого прожила недолго, не выдержала травли от тех, кого знала с детства. Мальчишку приютила молодая семья. Растили как второго сына, окружали заботой и любовью, но от нападок уберечь не могли. И после выбора Кудара новым жрецом их меньше не стало, лишь больше.