Мы были не подростками, шарящими в темноте. Это было не впервые ни для одного из нас. Или даже не неуклюже для третьего или четвертого раза. Мы были двумя опытными взрослыми, которые знали все тонкости удовольствия, которые оттачивали и практиковали и, осмелюсь сказать, довели до совершенства искусство поцелуев. Это была тысяча желанных моментов, миллион секунд в процессе становления. Эта крепкая дружба расцветала во что-то большее, что-то большее, что-то, что хотело поглотить меня целиком.
Он накрыл моё тело более полно своим, вдавливая меня в матрас и втискивая своё бедро между моих ног. Его губы исследовали мои, голодные и собственнические. Его руки потянулись к моей толстовке, задирая её вверх, чтобы он мог обхватить мои ребра ладонями, что заставило меня почувствовать себя крошечной, нежной и хрупкой под его мужским прикосновением.
На вкус он был как водка и корица, как мята и он сам. Его губы были намного мягче, чем я могла когда-либо предположить. И то, как он использовал свой язык у меня во рту, было... на следующем уровне. Он снова издал звук в глубине своего горла, что-то среднее между вздохом и рычанием, и я заскулила в ответ. Захныкала в прямом смысле.
Я задрожала, когда его рот оторвался от моего, чтобы проложить дорожку поцелуев вдоль моей челюсти, прикусить мочку моего уха, лизать, посасывать и покусывать моё горло. И всё это время наши тела прижимались друг к другу... всё ближе и ближе, пока мы не столкнулись с сопротивлением со стороны физических аспектов наших индивидуальных тел. И всё же это было недостаточно близко. Как будто моей душе нужно было прикоснуться к его душе. Как будто нефизическим частям меня нужно было заползти внутрь него, пока они не переплелись с его нефизическими частями. Пока мы не стали бы неотличимы друг от друга.
Его рот медленно вернулся к моему. Его поцелуи замедлялись. Он не торопился. Наслаждаясь каждым моим вкусом. Мои ногти скользнули по его спине под футболкой. Он снова издал этот звук. Горловой. И я снова провела ногтями по его спине, и его рот снова прижался к моему. Не в силах ждать.
Мы снова целовались, пока я даже не была уверена, сколько прошло времени. Просто двое взрослых владельцев малого бизнеса целовались так, что всё горело.
Он не пытался снять с меня одежду или продвинуть дело ещё на шаг. За что я была достаточно трезва, чтобы быть благодарной. Я ни в коем случае не была девственницей, но я не просто так не спала с людьми, когда не было чётких границ.
Как и раньше, мы ясно дали понять, что не собираемся спать с другими людьми, в частности.
И обычно я знала последние результаты теста на сексуальное здоровье. Мы с Джоной были близки, просто не совсем настолько.
Но Джоне не нужно было спать со мной сегодня вечером, чтобы полностью перевернуть меня с ног на голову. Его поцелуи опустошали меня. Физически, эмоционально, ментально. Всё, чего я хотела, это эти поцелуи. Всё, что мне было нужно, это его губы на моих. Всё, о чём я просила, это чтобы меня так целовали всю оставшуюся жизнь.
Мы целовались до тех пор, пока я не начала задыхаться и бояться, что буду той, кто воспользуется им.
Мы целовались до тех пор, пока я не запомнила изгибы его спины, впадины между мышцами, лестницу его позвоночника. Пока я не была достаточно уверена, что он запомнил отпечаток моих рёбер на его руках, изгиб моей талии, мягкость моей кожи по сравнению с грубостью его.
Мы целовались до тех пор, пока я точно не поняла, как ему нравится, когда я втягиваю его нижнюю губу между зубами. И он знал, как мне нравилось, когда он посасывал впадинку у меня на шее.
Мы целовались, пока наши тела не слились воедино, а кровать под нами это идеальный отпечаток его на мне.
Мы целовались, и он не отстранился, не упомянул Уилла по имени и всё не испортил, не напомнил мне обо всех людях в нашей жизни и о том, как они регулярно мешали моему счастью. Тени были там, но они были далеко. На данный момент это было между нами. Восхитительная и личная невысказанная пауза в игре "держись подальше", в которую мы играли в течение десяти лет.
Долгое время спустя, хотя ни один из нас не решил остановиться, Джона отстранился. Свет всё ещё был включен, так что я могла видеть его великолепное лицо, когда он смотрел на меня сверху вниз. Его губы припухли от моих поцелуев, а линия подбородка была не такой гладкой, как обычно, в этот поздний час. Боже мой, он был абсолютно красив.
— Я собираюсь выключить свет, — прошептал он, разрушая чары, которые пленили нас больше часа.
— Хорошо.
Он встал, чтобы выключить свет, а я соскользнула с кровати и побежала в ванную. Завтра будет время обдумать это ещё раз. И начать сожалеть об этом. И отойти от этого. Но я положила всё это на тарелку завтрашней Элизы и вместо раздумий почистила зубы, пытаясь скрыть свою широкую улыбку за пенной зубной пастой.
Когда я вышла из ванной, свет был выключен, а он лежал под одеялом. Приглашение висело в воздухе, но я не была уверена, каковы именно были условия.
Почувствовав моё колебание, он сказал:
— Я обещаю, что не буду кусаться.
— Это разочаровывает, — поддразнила я.
Сейчас или никогда, Элиза. В конце концов, именно холод подтолкнул меня к кровати. Одно дело — закрутить бурный роман с лучшим другом твоего брата у чёрта на куличках. Совсем другое дело — избежать этого жаркого романа и замёрзнуть насмерть.
Скользнув под одеяло, я легла на спину и натянула одеяло до подбородка. Его рука потянулась к моей, преодолевая зияющее пространство между нами.
Я сделала глубокий, успокаивающий вдох. Его рука была большим утешением, чем я хотела признать потребность в нём.
В ванной я решила, что сегодня ночью мне абсолютно ни за что не уснуть. Это было невозможно. Честно говоря, это было бы трудно даже до всех этих поцелуев. Очевидно, я была ошарашена, когда Джона спал на моём диване. Я ни за что не смогла бы выжить, спя с ним в одной постели.
Вот только чем дольше он держал меня за руку, тем легче мне становилось дышать. И довольно скоро моё дыхание стало не просто лёгкое. Оно было медленное, ровное. Мои глаза затрепетали, закрываясь, и сон овладел мной. Если бы я думала, что поцелуи с Джоной Мейсоном слишком усложнят мою жизнь, я явно не сильно беспокоилась об этом.
По крайней мере, судя по глубокому сну, в который я почти мгновенно провалилась.
Возможно, всё дело было в водке...
Или дело могло быть в тёплом, сексуальном, великолепном мужчине, спящим рядом со мной. Мужчине, который наконец-то обратился к слону в комнате, который стоял между нами более десяти лет.
Обратился к нему, зацеловав его до смерти.
ГЛАВА 12
Я проснулась со странным чувством дежавю и одновременным ощущением того, где, чёрт возьми, я нахожусь? Это было очень неоднозначно.
Перво-наперво, я была не в своей постели. Это было предельно ясно. Хотя у меня была моя подушка, тоже очень даже ясно, потому что я предпочитала прижимать её к груди. Но, именно тут всё начало становиться непонятным, меня прижимали к чьей-то груди, как будто я была чьей-то любимой подушкой.
И этот кто-то был очень тёплым. И я, казалось, идеально подходила ему. И его очень сильные руки обвились вокруг меня. Одна под моей головой, как подушка, другая тяжёлая и собственническая вокруг моей талии, прижимающая меня к себе. Его рука скользнула вверх и легла на мою грудь.