— Если бы мы их спланировали, ты бы почувствовал себя обделённым? — спросил его Джона с самодовольной ухмылкой, призывая Уилла ответить честно.
— Ну, я бы не посчитал это очень крутым. Но решать тебе, братан.
Джона снова взглянул на меня. Обращение Уилла "братан" всегда ясно говорило о том, что он взбешён. Иногда он использовал "чувак" в обычном разговоре. Но "братан" приберегалось для самых мрачных обстоятельств.
— Поехали, — простонал Чарли. — Я забыл обезболивающие таблетки, и моя спина убивает меня.
Уилл встал с дивана и начал убирать контейнеры с едой на вынос. Чарли тоже встал и осторожно потянулся всем телом. Джона медлил.
Он воспользовался возможностью, когда мои братья были заняты, и прошептал:
— Разозлишься, если я вернусь?
Мой желудок перевернулся.
— Нет.
Он улыбнулся.
— Хорошо.
— Хорошо.
— Джона и Элиза делятся секретами! — Чарли объявил об этом всему миру. — Они ведут себя странно.
— Не лги, — прорычала я на него, — хотя сколько обезболивающих ты принимаешь прямо сейчас? Ведь что-то, чёрт возьми, заставило тебя подумать, что так вести себя нормально?
Он просто ухмыльнулся мне.
— На данный момент не принимаю, вот почему так важно, чтобы мы вернулись домой как можно скорее, Уилл. Я умираю здесь, а ты не проявляешь никакой срочности. Прямо как той ночью.
Чарли явно чувствовал себя лучше, если находил в себе силы дразнить остальных из нас по поводу той ночи, когда он отказался обратиться за медицинской помощью.
Уилл закатил глаза.
— Хорошо, принцесса, давай отвезём тебя домой. Давай, Джона, помоги мне убедиться, что он не свалится со всех четырёх лестничных пролётов.
— Считается ли, что я помогаю ему не упасть, если я тот, кто толкает его?
Чарли беспомощно оглянулся на меня.
— Элиза, заступись за меня. Сделай что-нибудь.
— Я пытаюсь, — смело сказала я со своего места на диване. Я не пошевелила ни единым мускулом. — Правда. Я. Очень стараюсь.
Джона и Уилл хором спели "пока, Элизас", а затем дверь моей квартиры закрылась, и в комнате снова стало тихо. В моей квартире ничего не двигалось. Я была не просто одна, я была сама по себе. Что было совершенно другим делом.
Моё сердце упало из-за их отсутствия, а затем снова воспрянуло, когда я вспомнила вопрос Джоны. Он серьёзно собирался вернуться? Как он бросит моих братьев?
Что, если они захотят что-то с ним замутить? Что, если они захотят вернуться и посмотреть другой фильм, ещё один повод для Уилла и Чарли вмешаться в мои дела?
Фу, почему они были так чертовски вовлечены в мою жизнь?
Неважно, что я была без ума от Лолы в ту секунду, когда Уилл проявил к ней хоть малейший интерес. И я сделала всё, чтобы Ада стала моей лучшей подругой, личной миссией на протяжении многих лет. Но это было иначе. Мы с Джоной были близки всегда. Мы тусовались одни целую вечность. С чего вдруг такие не очень секретные операции?
После нескольких долгих, мучительных минут полного затишья, я взяла пульт и включила своё шоу. Я как раз начала по-настоящему интересоваться одной парой, когда в мою дверь снова постучали.
Я пожалела, что дала код к подъезду всем людям в моей жизни. Мой день выглядел бы совсем по-другому, если бы никто из них не смог получить доступ внутрь самостоятельно, а я смогла бы поиграть в привратника с помощью домофона.
Нервные бабочки запорхали в моём животе. Я уже много лет не нервничала рядом с Джоной. Как минимум, десять лет. Было нереально не нервничать сейчас. Хотя не было даже причин нервничать.
Моё тело вело себя глупо. И мой разум тут же попытался сказать ему это. Неудивительно, что оно не послушалось.
Когда это эмоции прислушивались к здравому смыслу? Мир был бы совершенно другим местом, если бы мы могли просто уговорить себя чувствовать то, что логично, нормально чувствовать.
Как бы то ни было, я открыла дверь ледяными, трясущимися руками и буйствующими бабочками, которые оказали неблагоприятное воздействие, заставив меня почувствовать приступ тошноты. Так что я в отличной форме. Здорово.
Несмотря на все свидетельства, указывающие на то, что Джона находился по другую сторону моей двери, я была искренне удивлена, обнаружив, что Джона стоит по другую сторону моей двери.
— Как ты от них отделался?
Ну, хотя бы, мой голос звучал нормально. Если проигнорировать лёгкую дрожь и пронзительный писк в конце предложения.
Его рот расплылся в широкой улыбке.
— Было нелегко. Уилл хотел, чтобы я поехал к нему выпить пива. К счастью, Лола позвонила ему и сказала, что плохо себя чувствует.
— Э-э, а как насчёт Чарли?
— Думаю, он был в порядке, когда шёл домой. Приступ боли прошёл, и он готов позаботиться о себе сам, — он сделал паузу, затем подмигнул мне. — Уилл заставил его пообещать позвонить тебе, если возникнут проблемы.
— О, Уилл заставил его пообещать позвонить мне, да?
— Прозвучало что-то насчёт того, что сегодня твоя очередь?
Я закатила глаза на Уилла и на веселье Джоны.
— Конечно, он так сказал.
Мы каким-то образом переместились на мою кухню, а не в гостиную. Свет здесь был выключен, но жалюзи всё ещё были открыты, наполняя комнату сливочным лунным.
— Хочешь, я приготовлю нам что-нибудь выпить? — спросил он.
Мы стояли посреди кухни. Никто из нас не пошевелился, чтобы включить свет. Он возвышался надо мной, воплощая нежную мужественность, о существовании которой я и не подозревала, пока не увидела её в Джоне Мейсоне. Это была новая версия его, которую я никогда не знала. Мягкий Джона. Нежный Джона.
Когда мы были детьми, его домашняя жизнь была полным бедламом. Его отец ушел из семьи вскоре после его рождения, оставив его с мамой. Быть воспитанным матерью-одиночкой было достаточно непросто. Но Шейла Мэйсон была настоящим "чудом" — алкоголичка с недиагностированным психическим заболеванием, не умеющая удержаться на работе, невнимательная гарпия. Дело было не в том, что у неё был длинный список проблем, которые никогда не решались. Дело было в том, что она была жестокой и отстраненной.
Иногда мне было жаль ее. И иногда я задавалась вопросом, если бы ей кто-то помогал, когда она нуждалась, пока Джона был маленьким после ухода его отца, была ли она другой женщиной сегодня. Но опять же, я сама лично видела, насколько часто она постоянно отвергала помощь.
Моя мама сначала пыталась подружиться с ней. У них было много общего, и их дружба могла бы быть такой хорошей. Может быть, моя мама и не боролась с проблемами психического здоровья или зависимостью, но она знала, каково это растить детей в одиночку. Она знала, каково это, когда мир поступает с ней плохо, а потом тратит свою собственную жизнь на то, чтобы убедиться, что её дети выросли, несмотря ни на что, с чем они сталкивались.
Но Шейла с самого начала ненавидела мою маму. И хотя она всегда позволяла Джоне приходить к нам домой и оставаться с нами, когда он хотел, это было только для того, чтобы ей не приходилось иметь с ним дело.
В старших классах Джона начал вести себя импульсивно. Он влился в тусовку и начал перебирать девушек, как стопку карточек. Уилл пытался ему помочь. Хоть и не отговаривал его от вечеринок или чего-то в этом роде, но, по крайней мере, попытался помочь ему найти цель в своей жизни. Джона начал слоняться без дела... полностью отстраняться — не только от последствий, но и от жизни. Но даже после того, как Уилл поговорил с ним, Джона отстранился ещё дальше.