На случай, если это было непонятно, поцелуи со своим лучшим другом всё усложняли.
— Это нормально? — спросила я шепотом, боясь, что мой вопрос разрушит то заклинание, под которым мы оказались, и он выбежит из моей квартиры полуголый и кричащий в панике.
— Чёрт возьми, да, — выдохнул он мне в кожу. — Наконец-то.
Наконец-то? О, если бы мое либидо могло хоть немного замедлиться, я бы прижала его к земле и продолжила задавать вопросы.
Вместо этого его ответ привёл всё в овердрайв, и мы начали... ну, это нельзя было назвать поцелуем. Поцелуи были чем-то особенным. Цивилизованным. Уместным, чтобы другие люди были свидетелями.
Это было не то.
Это было что-то плотское и голодное. Совершенно неприличное.
Он открыл какой-то вид поцелуя следующего уровня, который полностью уничтожил меня. Я перестала беспокоиться о том, что это значит или что произойдёт дальше. Я полностью перестала думать.
Я просто позволила ему поступать по-своему.
Когда я отстранилась, чтобы перевести дыхание, он переместился на мою челюсть, затем на шею, а затем на грудь. Его язык скользнул по кружеву, создавая восхитительное трение о мой сосок. И там он остался, доводя меня до полного исступления.
Его руки тоже переместились ниже. Спускаясь по моим бёдрам, он поглаживал мою задницу, а затем скользнул к внешней стороне моих бёдер. А затем внутрь.
Я схватила его за плечи, пока его одна рука путешествовала вверх, и выше, и выше, пока не оказалась на вершине моих бёдер, прижимаясь к шву моих джоггеров... к моему шву...
— Если ты хочешь, чтобы я остановился, скажи мне, — его прошёптанные слова ласкали мою грудь.
— Нет, пожалуйста, не надо.
Он прорычал что-то в ответ, а затем принялся за пояс моих штанов. Опустившись на колени, он снял их с меня. Его руки продолжали двигаться, продолжали касаться каждого сантиметра недавно обнажённой кожи. И его губы тоже. Целовал, пробовал на вкус и двигался по моему животу, рёбрам, нижней части груди, пока я стягивала штаны с лодыжек.
К тому времени, как он вернулся к моим губам, я задавалась вопросом, что бы я сделала, если бы он попытался остановиться сейчас. Хотела ли я когда-нибудь кого-то так сильно? Был ли я когда-нибудь так возбуждена?
Я встречалась с несколькими парнями между первым поцелуем Джоны и этим, но секс всегда был скорее обязанностью, чем отчаянной потребностью.
Сейчас. С Джоной. Это было так же важно, как мой следующий вдох.
И я стояла, совершенно голая, если не считать моего бюстгальтера. И всё же каким-то образом на нём всё ещё были джинсы.
Прежде чем я смогла что-либо с этим поделать, его пальцы перестали блуждать и нашли место, приземлившись между моих бёдер. И, Боже мой, было ли это когда-нибудь...
Я ахнула, когда он погрузил в меня один палец. Я откинула голову назад, и стон вырвался из моего горла. Он добавил второй палец, и моё дыхание стало поверхностным и прерывистым.
Он поддерживал меня, обхватив свободной рукой за спину, в то время как мои колени становились всё слабее и слабее. Он продолжал целовать мою шею, подбородок и ухо.
Это... У меня никогда не было... Боже мой...
Я могла бы просто так развалиться на части. Только его горячие пальцы делали свою восхитительную работу. Он такой грубый и сильный. Я такая нежная в его объятиях. Я могла бы разлететься на миллион кусочков, если бы ещё немного...
Он вынул пальцы, и как раз в тот момент, когда я собиралась пожаловаться на это, он одним быстрым движением поднял меня и усадил на кухонный стол. Стол был ледяной на голых бёдрах, но у меня была всего секунда, чтобы справиться с холодом, прежде чем Джона подтолкнул меня к краю и опустился на колени.
— Джона, — пискнула я, удивлённая его намерениями.
— Если ты думаешь, что я не думал о том, чтобы сделать это, по крайней мере, миллион раз…
Его кривая усмешка была поразительной в лунном свете. Его волосы были заправлены за уши. Его голубые, очень голубые глаза пронзали даже в темноте.
Я провела рукой по его щеке, запоминая этот момент. Как кто-то может быть таким красивым? Это невероятно?
Я перестала удивляться, как только его голова исчезла между моих бёдер. А потом это было не что иное, как стремительный бег к краю обрыва.
Я вцепилась в край стола, и столешница впилась в мои ладони. Мои ноги обвились вокруг его спины, отчаянно желая за что-нибудь ухватиться. А затем его язык и рот начали творить порочные, изысканные вещи с самой интимной частью меня.
— Чёрт, Элиза, — прорычал он в меня. — Ты такая чертовски совершенная.
Его рот продолжал двигаться, но не потому, что он говорил.
Покалывание передалось от работы, которую начали его пальцы. Сначала слегка. Достаточно для меня, чтобы умолять его о большем. А потом было ещё много всего. Больше его. Больше моего желания. Всё больше моего тела медленно распадалось, но набирало скорость.
Я распалась на части от его губ, устремившись свободное падение с края света, в то время как он сжимал мои бёдра, а мои пятки впивались в его лопатки. Я издавала звуки, которых никогда раньше не издавала. Я видела звёзды в далеких галактиках, в которых никогда раньше не бывала.
Джона не останавливался, пока не убедился, что я кончила. И когда он встал, на его лице были написаны мужская гордость и удовлетворение. Он встал между моих ног и прижал меня к своей груди. Одна рука баюкала мой затылок, а другая успокаивающе водила кругами по лопаткам.
— Чёрт возьми, Элиза. Следовало сделать это много лет назад.
Мои глаза были закрыты. Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Я не была уверена, слеза была от облегчения, услышав, что он тоже хотел этого годами. Или из-за эпического оргазма, который только что сотряс моё тело. В любом случае, я не предприняла никаких усилий, чтобы смахнуть её.
— Много лет назад, да?
Я не смогла удержаться, чтобы не нагадить ему. У меня была тысяча вопросов, которые я хотела ему задать, но мой мозг был похож на пудинг.
— Ты такая красивая, — сказал он вместо того, чтобы ответить на мой вопрос. — Чертовски.
Мы оставались так до тех пор, пока моё тело не покрылось гусиной кожей, и я не начала дрожать. В конце концов, я всё ещё была голой.
— Ты замёрзла, — пробормотал он. — Я должен позволить тебе одеться.
— Давай вместо этого примем горячий душ, — предложила я, удивляясь собственной смелости.
Может быть, всё закончится так же, как в первый раз, когда мы прощупывали почву. Но если так, то сначала я собиралась повеселиться.
Он отстранился, глядя на меня сверху вниз. Его губы были блестящими, щетина покрывала его подбородок. Короче говоря, от него захватывало дух.
— Примем душ?
Я пожала плечами.
— Ты хорошо повеселился. Теперь моя очередь.
Его глаза потемнели. Я наблюдала, как его кадык подпрыгивает вверх-вниз.
— Я не хочу торопить тебя...
Я закатила глаза.
— Не будь идиотом.
Затем я спрыгнула со стола и взяла его за руку. Ведя его в свою ванную, я пожалела об одежде и косметике, которые, казалось, были повсюду разбросаны в ней.
Хотя я не думала, что он вообще заметил. Его глаза были устремлены на меня и только на меня. Голод в его взгляде заставил меня вздрогнуть по совершенно иной причине, чем холодный ночной воздух.