— Что не так с Джоной? — я выдержала взгляд Уилла одним из своих. — Он твой лучший друг.
— И он отличный лучший друг, — прорычал Уилл. — Но он будет ужасным парнем. И что потом? Что произойдёт, когда вы двое расстанетесь? Что мне прикажешь с этим делать, Элиза? Когда это плохо кончится, как я должен жонглировать своей сестрой и деловым партнёром, ненавидящими моего лучшего друга и важного дистрибьютора?
— В том-то и дело, Элиза, что ты думаешь не о баре. Это невероятно эгоистично, — добавил Чарли. — Когда вы, ребята, расстанетесь...
Я оборвала Чарли с яростным шипением. Ему повезло, что это было не с моими руками на его горле.
— Прости, это ты называешь меня эгоисткой?
Его рот несколько раз открылся и закрылся. Не потому, что он испытывал какие-то угрызения совести, а потому, что он был абсолютно возмущён тем, что у меня хватило наглости намекнуть, что он более эгоистичен, чем я. Я уже могла сказать, что этот бой закончится кроваво. Никто не выйдет из него невредимым.
— Что происходит? — Ада спросила так, словно приближалась к диким животным, сражающимся насмерть в дикой природе.
Уилл протянул руку, обращаясь к ней.
— О, ничего особенного. Элиза и Джона трахаются.
Ада завизжала и захлопала в ладоши — необычная реакция с её стороны. Но единственная реакция, которую я оценила сегодня.
— Серьёзно?! Элиза, серьёзно? О, боже мой, наконец-то, невообразимо!
Мои братья дружно повернули к ней головы, делая всё возможное, чтобы превратить её в пыль своими испепеляющими взглядами.
— В какой вселенной это нормально? — рявкнул на нее Уилл.
Она оказалась совершенно не напугана его дерзостью.
— В каждой вселенной, Уильям. Вы понимаете, что они были влюблены друг в друга буквально всегда? Зачем вам пытаться остановить это? — она поворачивала голову взад-вперёд, переводя взгляд между Уиллом и Чарли. — Почему кто-то из вас думает, что у вас есть право говорить, с кем встречаться Элизе?
Её вопросы застали их врасплох, и они не сразу сообразили, как ответить. Я воспользовалась возможностью, чтобы высказать свою точку зрения.
— Послушайте, не то, чтобы вы не имели право голоса во всём, что происходит в моей жизни, если только это напрямую не связано с баром, но вы смотрите на эту историю с Джоной так, будто это интрижка. И, ладно, я не могу полностью говорить за него, но мы...
Я хотела сказать им, что мы любили друг друга. Что мы любили друг друга намного дольше, чем в начале наших отношений. Но слова застряли у меня в горле и остались там.
Хотел бы Джона, чтобы я поделилась этим со своими братьями? Мы не договаривались держать наши отношения в секрете. Мы просто жили. И у нас никогда не было разговора о том, когда мы собираемся кому-нибудь рассказать. Мы просто... наслаждались тем, что начали.
Или, по крайней мере, я так делала.
Ну, само собой, я всё рассказала Клэр. Но она сохранит мои секреты в целости и сохранности до могилы. И она была только рада за нас, в отличие от моих братьев. Вообще-то, когда мы, наконец, встретились в прошлое воскресенье, она, по её словам, наконец-то приготовила достаточно приличный бисквит, чтобы я попробовала, и поэтому она принесла его, чтобы мы могли посмотреть плохое реалити-шоу и наесться до сахарной комы, она сказала, что рада, что Джона наконец-то вылез из своей задницы и признал то, что все остальные знали с самого начала. И, судя по всему, она имела в виду себя. Очевидно, она знала, что он любит меня задолго до того, как это поняла я.
— Мы что? — потребовал Уилл.
Нарастающее чувство тревоги пронзило меня. Неужели я всё это выдумала? Я знала, что это не так. Не совсем. Но неужели я вложила в точку зрения Джоны больше, чем он чувствовал на самом деле?
Нет, нет, он говорил мне, что любит меня. Часто. Это было по-настоящему.
Этот внезапный всплеск неуверенности не имел ничего общего ни с Джоной, ни со мной, а был связан с наихудшим сценарием, когда мои братья вели себя единственным известным им способом — как придурки.
— Что, Элиза? — спросил Уилл, ударив кулаком по столу. — Что такого есть в тебе и Джоне, что мы должны знать?
Пока он попросту кричал на меня, дверь открылась. Я ожидала, что зайдут клиенты, учитывая, что мы официально открыты. И мой план игры состоял в том, чтобы швырнуть в них стодолларовыми купюрами в попытке заставить их забыть, во что они ввязались. Но это были не клиенты. Это был Джона.
Он ворвался в дверь, как настоящий супергерой. Его волосы развевались на ветру от хлопнувшей двери, лицо было точёным и твёрдым, пока он оценивал ситуацию.
Мы с братьями засекли его одновременно. В то время как меня переполняло облегчение, они оба, казалось, готовились к войне.
Но, к всеобщему нашему удивлению, Джона ответил на их вопрос. Вопрос, заданный Уиллом, о котором я почти забыла.
— Что мы любим друг друга. Мы любили друг друга в течение долгого времени.
Он спокойно подошёл к столу и встал прямо позади меня, руками успокаивающе сжав мое плечо.
Я откинула голову назад и улыбнулась ему.
— Привет.
Он наклонился и поцеловал меня прямо в губы. Это не был один из его сексуальных долгих и вялотекущих поцелуев. Но это тоже был поцелуй.
— Привет, — пробормотал он. — Ты в порядке?
— Теперь да.
Он снова обратил своё внимание на моих братьев.
— Я давно люблю вашу сестру, — сказал он им. Он посмотрел конкретно на Уилла. — Намного дольше, чем ты знаешь Лолу.
Уилл выглядел преданным.
— Ты никогда ничего не говорил, чувак. Откуда мне было знать?
— Это было не твоё дело, — ответил Джона, и стальная твёрдость его тона усиливала каждое слово. — Ты ранее не спрашивал у меня разрешения, когда встретил своего человека. И я собираюсь ожидать такой же вежливости. Элиза — моя. От начала до конца, она всегда была моей единственной. Просто мне потребовалось больше времени, чтобы собраться с мыслями.
— Ты обещал, — Уилл поистине выглядел подавленным. Его плечи поникли, а лицо сморщилось. — Ты обещал мне, что не будешь с ней встречаться.
Джона крепче сжал мои плечи — признак того, что он был явно огорчен. Я затаила дыхание и ждала его ответа. Боже, я была здесь раньше. Я знала, чем это закончилось.
И Уилл вышел победителем.
Только на этот раз Джона сказал:
— Когда я был грёбаным ребёнком. Это моя жизнь, Уилл. Ты действительно пытаешься лишить меня величайшего счастья, которое я когда-либо знал?
Теперь Уилл выглядел так, словно кто-то дал ему пощечину. Кроме того, я, возможно, тоже выглядела так, будто кто-то дал мне пощечину. Величайшее счастье, которое он когда-либо знал?
Я забыла обо всём остальном. Почему я была в баре. Почему Уилл и Чарли злились на меня. Почему я злилась на Уилла. Почему небо было голубым, а трава зелёной, и как дышать. Потому что как я могла прийти в себя после того, как он выкинул подобные фразы? Предложения, которые заставили меня перестроить всё моё будущее, чтобы убедиться, что в каждой его части есть место для Джоны.
— Ты серьёзно? — спросил Уилл более приглушённым голосом.
Чарли был менее утончённым.
— Элиза? Эта Элиза?
Как раз в тот момент, когда напряжение Джоны достигло критической точки, я рассмеялась.