Идея „Интерфакса“ возникла оттого, что иностранные дипломаты и специалисты постоянно жаловались на нехватку достоверной информации о том, что происходит в СССР. Их не устраивала информация ТАСС из-за ее тенденциозности, политизированности, неоперативности и т. п. Сходными недостатками обладали и материалы АПН. Поэтому мы решили создать новое агентство для оперативного и объективного отражения событий в Советском Союзе.
Первые сообщения „Интерфакс“ появились в сентябре прошлого года…
Буквально в течение первых двух месяцев мы окупили все начальные затраты и сейчас, по существу, работаем на самофинансировании. У нас более 100 корреспондентов в различных городах Советского Союза. Мы пользуемся факсимильной связью, что позволяет оперативно передавать нашим подписчикам большой поток информации.
— Но уже приходилось читать или слышать опровержения ваших сообщений…
— Мы всегда перепроверяем новости, которые вызывают сомнения, — либо при помощи других корреспондентов, либо обращаясь в официальные инстанции. И практически каждый день отказываемся от нескольких сообщений, не поддающихся проверке.
Что касается опровержений, то их было всего два, и оба они прошли по каналам ТАСС. Методы работы ТАСС нас несколько удивили. Его сотрудники не обратились к нам, не выяснили, какими фактами мы располагаем. Между тем по крайней мере в одном случае мы имели неопровержимые доказательства своей правоты. Однако мы решили не открывать полемику и не давать „опровержение на опровержение“.
Кстати, в международной практике одно средство массовой информации не опровергает другое, а просто дает собственную информацию о событии: есть своя этика отношений.
— Надо отдать вам должное, новости внутрисоюзной жизни вы, как правило, передаете даже раньше западных „радиоголосов“…
— Но ведь в принципе так и должно быть. Советские журналисты должны первыми знать о событиях в своей стране, американские — в своей, а немецкие — в своей. То, что в прошлом у нас было не так, — следствие нашей деформированной системы. Мне кажется, работа „Интерфакса“ просто все поставила на свои места».
11 января 1991 года руководство Гостелерадио СССР во главе с председателем Леонидом Кравченко приняло решение о прекращении деятельности агентства «Интерфакс» в помещениях здания Гостелерадио. Л. Кравченко распорядился арестовать все юридически принадлежащее «Интерфаксу» имущество, которое находилось в здании Гостелерадио. В тот же день агентству предоставили помещения в зданиях Верховного Совета РСФСР и Научнопромышленного союза СССР. Руководство Гостелерадио СССР и не скрывало, что информация «Интерфакса» не отвечает его политической концепции. Конфликт Гостелерадио — «Интерфакс» обошел во всех подробностях всю советскую прессу и превратился для последнего в мощную и бесплатную рекламную кампанию.
Московские корреспонденты американской газеты «Новое русское слово» (15.1.1991) Олег Куприянов и Александр Кан так характеризовали положение с «Интерфаксом»:
«11 января утренний блок информации агентства „Интерфакс“ был посвящен положению в Литве и других прибалтийских республиках. Как всегда, информация агентства резко отличалась от версий событий, излагаемых советскими официальными источниками — ТАСС, телевидением и радио, партийной печатью.
В этот день утреннее заседание сессии Верховного Совета СССР началось с замечания А. Лукьянова о том, что, несмотря на закрытый характер работы сессии последние дни, информация просачивается, в частности через агентство „Интерфакс“.
Тем же утром начала заседать коллегия Госкомитета по телевидению и радиовещанию, на которой должен был рассматриваться вопрос об „Интерфаксе“ И уже к четырем часам дня сотрудники независимого агентства стали спешно спасать свое имущество, вынося его из занимаемых ими комнат в помещении Гостелерадио на Пятницкой улице. По постановлению коллегии Госкомитета, возглавленного недавно Леонидом Кравченко, деятельность агентства прекращена, на имущество „Интерфикса“, находящееся в здании Госкомитета, наложен арест.
Уже через два часа после решения коллегии в помещении агентства были отключены телефоны и телефаксы. Сняв выпуск очередного блока информации, „Интерфакс“ успел передать, своим подписчикам: SOS! „Мы убеждены, — передало агентство, — что причинами сегодняшнего конфликта с Гостелерадио являются не финансовые и имущественные претензии. „Интерфакс“ рассматривает эту акцию руководства Гостелерадио СССР как логическое развитие взятого Леонидом Кравченко курса на ликвидацию независимых информационных структур. Недавнее запрещение популярнейшей советской телепрограммы „Взгляд“, исчезновение с экранов остропублицистических передач „Авторского телевидения“ — звенья той же цепи. Руководство Гостелерадио не скрывает, что информация „Интерфакса“ не отвечает его политической концепции. Помешать осуществлению намеченной акции может только тот, кто назначил Л. Кравченко на его пост, — президент СССР М. Горбачев“.
В блоке новостей из Советского Союза новость о закрытии „Интерфакса“ передавалась ведущими информационными агентствами на втором месте после информации о положении в Литве. Кстати, именно сообщения „Интерфакса“ о положении в Прибалтике брали за основу многие зарубежные средства массовой информации. По сведениям, полученным от одного из сотрудников „Интерфакса“, формальным поводом для закрытия агентства послужила передача им информации о том, что министр культуры Латвии Раймонд Паулс охарактеризовал освещение центральным телевидением событий в этой республике как далекое от действительности.
Руководитель „Интерфакса“ Михаил Комиссар был более дипломатичен в оценке. В интервью, данном корреспондентам „Нового русского слова“ сразу после решения коллегии Госкомитета, он указал на две причины конфликта. Во-первых, это борьба группировок внутри Гостелерадио, где на фоне и без того довольно консервативного руководства появился теперь крайне правый Кравченко, во-вторых, личная неприязнь Кравченко к „Интерфаксу“. Ведь до недавнего назначения на пост руководителя Гостелерадио он возглавлял ТАСС: агентство, которое не чета „Интерфаксу“ по своему статусу и возможностям, масштабам, но не может соперничать с ним по профессиональным качествам — объективности, оперативности, независимости.
Однако в целом Михаил Комиссар оценивает ситуацию оптимистично. „Мы снова начнем работу, надеюсь, через несколько дней, когда переедем в ремонтируемое сейчас помещение, выделенное агентству Моссоветом“, — сказал он. Сотрудники „Интерфакса“, несколько оправившиеся от естественного шока, тоже не склонны драматизировать ситуацию. Члены комиссии, назначенной коллегией Госкомитета для надзора за выселением, отнюдь не напоминали чекистов времен репрессий, а даже по-товарищески помогали коллегам вытаскивать вещи из комнат. Журналисты шутили, что их переселяют „то ли в Бутырки, то ли в Лефортово“, рано или поздно, мол, разрыв с Гостелерадио был неизбежен, — зато „теперь мы будем независимы и самостоятельны“.
Однако практика последнего времени показывает, что на каждую мышку находится своя кошка. События с „Интерфаксом“ явно вписываются а общую кампанию репрессий в отношении независимых средств информации в СССР. Источник вольнодумия удален из помещения Госкомитета. В запасе у властей, конечно, еще много средств и приемов».
Краткая, на наших глазах, история становления «Интерфакса» впечатляет. Значит, еще в цене честность и профессионализм журналистов. В октябре 1991 года московские социологи из ВЦИОМ опросили полторы сотни иностранных журналистов в Москве и выяснили, что именно информация «Интерфакса» наиболее предпочитаема и пользуется наибольшим доверием у этих журналистов, которые значительно ниже оценивают продукцию всех остальных советских агентств.
Феномен «Интерфакса» понятен после всего, что мы знаем о его бесчестных коллегах-гигантах ТАСС-АПН. И тем не менее очень интересна статья М. Бергера в «Известиях» (31.8.1991):
«В помещение „Интерфакса“ проникли вооруженные люди. По не зависящим от нас причинам мы прекращаем работу на неопределенное время».