В апреле 1946 года Громыко утвердили постоянным представителем в ООН и дали ему ранг заместителя министра иностранных дел. Эпоха сотрудничества с западными державами заканчивалась, начиналась холодная война. Историки подсчитали, что в конце сороковых Громыко больше двадцати раз использовал право вето, данное постоянным членам Совета Безопасности, поэтому его и стали именовать «Господин «Нет».
Громыко быстро и квалифицированно исполнял указания Москвы, не знал усталости, и Молотов на него нарадоваться не мог. Из всех советских дипломатов он выделял именно Громыко. Андрей Андреевич по характеру был похож на Вячеслава Михайловича, да еще и прошел его школу, усвоил молотовский дипломатический стиль — сухой, жесткий, неуступчивый. Андрею Андреевичу не хватало только молотовской внутренней непреклонности, готовности отстаивать свои взгляды не только в спорах с иностранными дипломатами, но и с товарищами по партии, что было куда опаснее. Поддержка министра укрепила позиции Громыко.
Сохранилось письмо Громыко первому заместителю министра иностранных дел Андрею Януарьевичу Вышинскому от 26 марта 1946 года. Вышинский в свойственной ему барской манере упрекал Громыко в перебоях с информацией из посольства. Посол отвечал, что упрек «совершенно необоснован», потому что не было оперативной связи. И приписал: «Вместо того, чтобы запросить и выяснить в чем дело, Вы рекомендуете мне «быстрей поворачиваться». Могу Вас заверить, что я поворачиваюсь достаточно быстро».
Громыко проработал за океаном девять лет. В 1948 году его вернули домой.
«В Москву мы возвращались пароходом, — вспоминала его дочь, Эмилия Громыко-Пирадова. — Вещи погрузили на советский пароход «Победа», а сами сели на шведский пароход «Грипсхольм», который отходил в более удобное для нас время, то есть раньше. Мы посетили Лондон, Стокгольм, Хельсинки… В обеденном зале на столе была крахмальная скатерть, посуда, приборы и хрусталь смотрелись изысканно. Все блестело. Когда мы прощались со стюардом, папа щедро расплатился с ним…
Трагически сложилась судьба многих советских граждан, которые отплыли из Нью-Йорка на нашем теплоходе «Победа». Пароход был специально прислан за семьями советских работников, отработавших свой срок и возвращавшихся на родину. Когда пароход уже был на пути в Одессу, на нем вспыхнул пожар, причиной которого явилось небрежное хранение кинопленки… Погибло свыше сорока человек».
Большинство пассажиров теплохода составляли армяне-репатрианты, которые после войны пожелали вернуться на историческую родину. Министерство государственной безопасности доложило Сталину, что пожар возник в результате диверсии: американские агенты заложили горючий материал в Нью-Йорке.
Сталин приказал искать американских разведчиков среди самих репатриантов: они прибыли в СССР, чтобы поджечь нефтяные промыслы в Баку…
14 сентября 1948 года секретарь ЦК Георгий Максимилианович Маленков доложил вождю:
«Докладываю, что во исполнение указаний, изложенных в Вашей телеграмме о теплоходе «Победа» приняты следующие меры:
1. Министерством госбезопасности -
а) направлен и сегодня прибыл в Баку специальный уполномоченный МГБ СССР, заместитель министра госбезопасности т. Селивановский с группой ответственных работников в числе восьми человек;
б) направлен и сегодня прибыл в Ереван начальник Управления МГБ СССР т. Рогов с группой ответственных работников МГБ в числе семи человек.
Тт. Селивановский и Рогов получили задания в соответствии с указаниями, изложенными в Вашей телеграмме.
2. Постановлением Совета министров СССР от 14 сентября полностью и немедленно отменена репатриация в СССР зарубежных армян и воспрещен прием армянских переселенцев в Армению, откуда бы переселенцы ни направлялись».
Безумие носило тотальный характер…
Молотов назначил Андрея Андреевича еще одним первым заместителем министра. Вячеслав Михайлович открыто покровительствовал Громыко, а Вышинский столь же откровенно не любил быстро растущего соперника, который к тому же был на четверть века моложе. Через год Молотова убрали, а министром сделали Вышинского.
Прощание с покровителем
Это были худшие годы для Громыко. Он слишком долго отсутствовал в Москве, не нажил опыта сложных чиновничьих интриг, доносов и подсиживаний. А Вышинский чувствовал себя в этом мире как рыба в воде. Конечно, Андрея Андреевича знал Сталин, и без санкции вождя ничего с ним сделать было нельзя. Но министр действовал исподтишка. Он капал на Громыко, старался на чем-нибудь его подловить, жаловался членам политбюро на недостаточную политическую зрелость своего заместителя, обвинил Громыко в том, что он виноват в неудачном экономическом соглашении с китайцами.