В 1942 году Вольф стал советским гражданином и членом ВКП(б). Ему выдали документы на имя Курта Ферстера. Вместе с другими молодыми немецкими коммунистами его отправили в школу Коминтерна, находившуюся за полторы тысячи километров от Москвы, в деревне Кушнаренково. Эта школа была замаскирована под сельскохозяйственный техникум. В действительности же ее учебный план состоял из курсов разведывательного и диверсионного дела. Этим ее курсанты должны были заниматься в тылу германских войск. После того как в 1943 году в войне наступил перелом в пользу Красной Армии, школу закрыли и Вольф вернулся в Москву, где получил назначение в научно-исследовательский институт № 205. В его личном деле указывается, что в институте он работал радиокомментатором и редактором. Когда автор этих строк упомянул об этом факте в разговоре с бывшим высокопоставленным офицером Штази, тот расхохотался и сказал: «205-й входил в систему НКВД».
Через две недели после окончания войны Вольф объявился в Берлине. Каким образом — не совсем ясно, но один источник сообщает, что он тогда был капитаном, служившим в составе войск Первого Белорусского фронта, которым командовал маршал Жуков. После этого Вольф стал комментатором радио Берлина, находившегося под контролем Советов. В течение некоторого времени он освещал ход судебного процесса в Нюрнберге и работал уже под своим настоящим именем, Поскольку он умел бегло говорить по-русски и имел кое-какие связи в среде влиятельных советских чиновников, в 1951 году его назначили советником первой дипломатической миссии ГДР в Москве, где он проработал в течение года.
Восточно-германская разведка была детищем С. Д. Игнатьева, министра госбезопасности СССР. Он убедил советское правительство воспользоваться уникальной возможностью для ведения разведки, представившейся благодаря поражению и расколу Германии. Впервые послевоенные годы советская разведка при помощи своих польских и чехословацких коллег уже начала активную деятельность в зонах, оккупированных тремя западными державами, как впоследствии подтвердила контрразведывательная операция под кодовым названием «Бинго».
До создания суверенной Федеративной Республики Германии восточный коммунистический блок рассматривал в качестве своего главного противника Соединенные Штаты. Теперь главным врагом номер два стала новая, демократическая, Западная Германия. Намерения объединить Германию под эгидой Москвы были пресечены в зародыше, и холодная война получила ёще больший размах. По мнению Игнатьева, создание восточно-германской разведслужбы стало императивом, поскольку обе стороны имели общий язык и культуру, это давало ей (восточно-германской разведке) огромные преимущества по сравнению с разведками других коммунистических стран. Нельзя было сбрасывать со счетов и наличие в ФРГ остатков довоенной компартии, КПГ, а также личные связи. Советы знали, что могут положиться на своих немецких вассалов и извлечь выгоду из их неустанного стремления к совершенству. Маркус Вольф был одним из таких доверенных приспешников.
Закамуфлированная под Институт научно-экономических исследований, разведслужба в 1953 году была подчинена МГБ, а ее начальником назначили Вольфа, которому в то время было 30 лет. Однако ее штаб-квартира находилась в пригороде Берлина, и, к неудовольствию Мильке, разведка действовала более или менее самостоятельно. Однажды глава Штази обвинил Вольфа и его сотрудников в идеологической близорукости, поскольку они «недооценивали опасность просачивания западных идей». Раньше Мильке не обращал особого внимания на ведение разведывательной деятельности на Западе, утверждая, что более важно ловить западных шпионов и изобличать врагов партии. Однако шпионы Вольфа уже записали в свой актив значительные успехи и он смог отразить нападки Мильке. И все же тот, сыграв на подозрительности Ульбрихта, добился перевода штаб-квартиры разведки на территорию своего министерства в центре Восточного Берлина.
Объединение главного управления «А», управления внутренней безопасности и контрразведки под одной крышей позволило Мильке окончательно сосредоточить в своих руках власть, которую он удерживал почти сорок лет. Мильке смог превратить МГБ в инструмент безжалостного угнетения населения ГДР и в одну из самых эффективных в мире разведывательных организаций.
Мильке закручивает гайки
Все нити разведывательных операций сосредоточились в руках Маркуса Вольфа, а Мильке занялся организацией отделов внутренней безопасности, чтобы поставить преграду на пути потока восточных немцев, искавших свободы на Западе. Граница с Западной Германией была вот уже много лет на прочном замке, и единственным окном на Запад оставался Берлин. Граница между двумя частями города существовала, потому что город до сих пор находился под контролем четырех держав. Это было бельмо на глазу коммунистов, хотя число покинувших «первое германское государство рабочих и крестьян» уменьшилось с 331 390 человек в 1953 году, до 143 917 в 1959 году.
Когда Ульбрихт признал, что все усилия убедить крестьян добровольно объединиться в подобие советских колхозов не дали никаких результатов, Политбюро ЦК СЕПГ решило применить силу. Эта работа была поручена Мильке. В ноябре и декабре 1959 года Мильке приказал арестовать всех «несознательных» крестьян. Им предъявлялись стандартные обвинения в том, что они «занимались деятельностью, враждебной интересам государства». У сотен крестьян была конфискована собственность. Те, кто не попал в тюрьму, поспешили бежать на Запад.
Безжалостных коллективизаторов из Штази Мильке наградил медалями и денежными премиями. Одна из самых высших наград, серебряная медаль «За заслуги перед отечеством», досталась другу Мильке, генерал-майору Альфреду Краусу, особенно свирепствовавшему. Этот генерал, вступивший в компартию еще в 1930 году, когда ему было двадцать лет, проводил коллективизацию в округе Росток, на балтийском побережье, где он был начальником окружного управления Штази. В докладе на имя Мильке Краус отметил, что вся эта кампания против крестьян и других «врагов государства» была «для нас, чекистов, чистой забавой». В приказе о награждении медалью Мильке написал: «Чекист — политический боец. Он — верный сын класса, рабочего класса. Он находился в самой гуще борьбы за укрепление могущества нашего рабоче-крестьянского государства».
Недовольство конфискационным характером коллективизации затронуло не только крестьян, но и население в целом. Агенты Мильке доносили о недовольстве и в рядах партийных функционеров. Со своих постов было уволено более сотни высокопоставленных работников из пятнадцати округов, включая семь первых секретарей. Очередная волна недовольства поднялась, когда послушный парламент — Народная Палата — принял закон о праве на труд, в котором не упоминалось о праве на забастовку, хотя это право было закреплено в конституции.
На экономическом фронте начала ощущаться нехватка продовольствия. В июне 1961 года заместитель председателя правительства Вилли Штоф признал, что «в настоящий момент существуют трудности в снабжении мясом, молоком и маслом». Первый секретарь ЦК СЕПГ Ульбрихт тут же отреагировал на это, объяснив на одном из совещаний с журналистами партийных газет, что масло придерживают нарочно, поскольку оно вредно для здоровья. Это неуклюжее объяснение вызвало горький смех у населения.
В то же самое время уровень жизни в Западной Германии неуклонно повышался. Этот факт невозможно было скрыть от населения Восточной Германии, по горло сытого политическими репрессиями. Число побегов на Запад снова увеличилось. В 1960 году ногами проголосовало 199 188 восточных немцев. В большинстве своем это были высококвалифицированные рабочие, техники, инженеры, педагоги, врачи и юноши, уклонявшиеся от службы в Народной Армии. Тайная полиция Мильке прилагала титанические усилия, чтобы остановить этот поток, однако не могла похвастаться особыми успехами, хотя число политзаключенных, заполнявших тюрьмы Штази, постоянно росло. Тогда же Мильке приказал двадцатому управлению, на которое была возложена задача по наблюдению за «политическим подпольем», найти способ помешать приему передач западногерманского телевидения на территории ГДР. Тысячи внештатных сотрудников Штази прочесывали жилые районы, выявляя телевизионные антенны, направленные на запад. Когда эти данные были собраны, Мильке обратился за помощью к руководству ССНМ — Союза Свободной Немецкой Молодежи, — организации, которая при коммунистах играла ту же роль, что гитлерюгенд при нацистах. Вскоре по крышам домов стали лазить группы подростков в синих рубашках, которые либо поворачивали антенны в обратную сторону, либо просто ломали их.