— Я думаю, вам нечего бояться, — уверенно говорит Даниэль. — Есть огромный шанс выиграть это дело.
— Да, но это еще не означает, что дядя не сделает что-то для того, чтобы дело обернулось против нас, — отмечает Терренс.
— Согласен, от этого человека можно ожидать чего угодно, — соглашается Эдвард. — Он ни за что не признает свою вину и будет поливать нас грязью. Возможно, даже будет убеждать судью и присяжных, что против него устроили заговор.
— Так вам-то какая разница? — удивляется Питер. — Этот человек арестован и в дальнейшем уже ничего не сможет сделать вам. Сейчас он похож на собаку, которая может лишь лаять, но не кусаться. Пусть тявкает со своими дружками сколько хочет. Ему все равно это не поможет.
— Однако как сказал Эдвард, мы можем ожидать от него чего угодно, — уверенно говорит Терренс. — Он запросто может вытащить пистолет и перестрелять всех к чертовой матери.
— Да, но на него же наденут наручники, — отмечает Анна. — Полиция будет внимательно следить за ним и не позволит никому устроить беспорядок в зале суда. А потом этого человека и его друзей уведут в сопровождении полицейских.
— Тем не менее расслабляться и правда нельзя, — уверенно отвечает Ракель, скрестив руки на груди. — Все эти люди очень опасны и могут выкинуть любой фортель.
— И нам будет очень тяжело, когда нас начнут вызывать для дачи показаний, — неуверенно говорит Эдвард. — Начнешь рассказывать правду, а тебя будут перебивать. Оскорблять. Унижать. Отрицать вину.
— Вас это не должно заботить, — спокойно отвечает Питер. — Пошли, рассказали всю правду, ответили на вопросы адвокатов и со спокойной душой сели на место.
— А если еще и адвокат дяди попытается запутать нас и своими вопросами поставит в тупик, то нам будет сложнее убедить судью в нашей правоте.
— Ох, черт… — тихонько стонет Терренс, проводя руками по своему лицу. — Ну почему весь этот суд не может обойтись без нашего участия? Адвокат бы мог представлять интересы каждого из нас и рассказывать нам о ходе суда.
— Только вот мои интересы в деле об убийстве представлять никто не будет, — скрещивает руки на груди Эдвард. — Придется говорить за себя.
— Я тоже не хочу видеть ни кого из тех людей, — слегка дрожащим голосом говорит Наталия. — Особенно того подонка, который надо мной издевался… Не знаю, смогу ли я выдержать эту пытку…
— Он не причинит тебе вреда, милая. — Эдвард крепко прижимает Наталию к себе, гладит ее по голове и утыкается носом в ее макушку. — Даже если эта тварь и посмеет дотронуться до тебя, то ему не жить. Я не позволю ему спокойно уйти из зала.
— Меня трясет от одной только мысли, что я окажусь в одном помещении с этим человеком. — Наталия тихо шмыгает носом. — Я не выдержу этого.
— Все будет хорошо, не бойся. Никто не даст тебя в обиду и не позволит ни одному из тех подонков тронуть тебя пальцем.
— Мне страшно, Эдвард… — Наталия утыкается лицом в плечо Эдварда и продолжает говорить то, что разбирает только лишь он, иногда издавая тихие всхлипы. — Все отдала бы для того, чтобы не переживать это. Я не хочу… Не хочу…
Пока Эдвард пытается успокоить Наталию, которая крепко обнимает его, положив руки на спину и лицом утыкаясь в изгиб его шеи, все остальные наблюдают с ними с неподдельной грустью. Стоящий рядом с влюбленными Терренс тоже крепко обнимает Ракель обеими руками, прижимает поближе к себе и гладит по спине, пока та также крепко жмется к нему и носом время от времени утыкается в его плечо.
— Питер успел рассказать, что произошло, — с грустью во взгляде говорит Хелен. — Мне очень жаль, что все так получилось. И надеюсь, что каждый получит по заслугам.
— Хотелось бы верить, что так и будет, — спокойно говорит Терренс, запустив пальцы в волосы Ракель на макушке. — Но как сказала Ракель, будем реалистами.
— Я бы хотел поддержать вас и приехать хотя бы на одно заседание, — признается Питер. — Не уверен, что это поможет вам полностью расслабиться, но все же.
— Конечно, приходи, — дружелюбно говорит Ракель. — Мы будем очень рады, если вы все придете в суд. С поддержкой друзей и близких нам будет немного легче. Я уже рассказала всю ситуацию своей семье, и они обещали поддержать нас. Родители Наталии тоже хотят приехать.
— Это правда, — подтверждает Терренс. — Чем больше народу в группе поддержке, тем лучше для нас.
— Мы придем! — уверенно обещает Даниэль, переглянувшись с Хелен и Питером и Анной, которую он обнимает по спины. — Хотя бы на одно из заседаний. Можем приезжать лишь на вынесение приговора по каждому делу.