— Тем не менее поехали прямо сейчас.
— Только надо привести себя в порядок. А то придется терпеть не только шутки Терренса, но еще и шутки Питера и Даниэля.
— Да и девочки тоже не упустят шанс похихикать, — отвечает Наталия, приводя в порядок свои волосы и поправляя платье.
— Но будут очень рады, когда мы сообщим им о нашей помолвке, — отмечает Эдвард, пригладив свою шевелюру.
Эдвард и Наталия встают с кровати и сразу же понимают, что их ноги еще немного слабые после незабываемой прелюдии.
— О, думаю, это прекрасный повод собраться с близкими людьми, — с легкой улыбкой говорит Наталия, крепко сжимая в руках свой мобильный телефон.
— Вот и здорово! — восклицает Эдвард, поправив постельное белье, чтобы оно нигде не топорщилось, и взбив подушки. — Сейчас расскажем все друзьям, а когда приедем домой, то и наши отцы и матери узнают обо всем.
— И будут прыгать от радости до потолка.
— Особенно наши мамы. Уж моя-то давно мечтает о том, чтобы мы с тобой поженились.
— Ну а я похвастаюсь всем своим шикарным колечком, которое буду носить с огромной гордостью.
— Ах, милая… — Эдвард берет со столика свой мобильный телефон и ключи от машины и дома. — Пошли уже…
Эдвард пропускает Наталию вперед, чтобы она первая покинула комнату и закрывает за собой дверь. После чего он вместе с ней спускается по лестнице, покидает дом и закрывает входную дверь на ключ.
Глава 159
Тем временем Терренс и Ракель находятся у себя дома и стоят на балконе своей комнаты, наблюдая за происходящим на улице и наслаждаясь тем, как теплый ветер приятно обдувает их волосы и одежду. Пока девушка опирается руками о перила, мужчина стоит у нее за спиной и обеими руками обнимает ее за талию, иногда утыкаясь лицом в ее плечо.
— О, эта сладкая парочка где-то загулялась, — с тихим смешком говорит Терренс, пока ветер обдувает его волосы, в котором царит небольшой беспорядок, и рубашку с четвертными рукавами, цвет которой переходит из черного в белый, и которая идеально сочетается с его темно-синими, определенно новенькими джинсами и серыми ботинками. — Они были так сильно увлечены своими делами, что напрочь забыли про нас.
— А где они были? — интересуется Ракель, чувствуя себя уверенно в черном платье по длине намного выше колен, которое по бокам имеет среднего размера разрезы, плотно прилегает по великолепной фигуре девушки, идеально подчеркивает ее достоинства и отлично подходит к ее туфлям на высокой шпильке в тон наряду и серебристым браслетам на обеих руках и усыпанным бриллиантами серьгами в форме перьев.
— Этого я не знаю. Но думаю, что дома у кого-то из них.
— У них уже несколько месяцев царит полная идиллия.
— Я заметил. Братец не перестает восхищаться своей красавицей и говорить, как ему повезло с ней.
— А как они поддерживали друг на друге на суде. Наталия с такой жалостью смотрела на Эдварда, когда он пытался защитить себя. А он порывался быть рядом с моей подругой, когда она выступала перед судом.
— О, а как он едва не убил того больного подонка Уэйнрайта, который пялился на всех девчонок в зале суда, говорил им непристойные вещи и умудрился полапать многих из них. Если бы не правила, предписывающие соблюдать порядок в суде, Эдвард точно не пожалел бы его.
— В тот момент его определенно стоило бояться, ибо тогда твой брат стал бешеным. Когда он дубасил этого больную тварь, мы с девочками были в ужасе!
— Тем не менее его можно понять. Я бы и сам убил этого гада, если бы он нагло лапал тебя и грубо с тобой обращался на моих глазах.
— Уверена, что мистер Рочестер и сам бы с большим удовольствием помог бы Эдварду. Он ведь и сам несколько раз порывался наброситься на Уэйнрайта.
— Они бы прикончили его, а отец бы с радостью расправился с дядей Майклом.
— Не только он, дорогой. Вы с Эдвардом тоже помогли бы мистеру МакКлайфу разобраться с Майклом.
— Не отрицаю. Я бы высказал этому человеку все, что думаю о нем. А в случае Эдварда все очевидно, ведь мой братец за все эти годы вытерпел слишком многое от дяди Майкла.
— А Майкл ведь еще и в тюрьму пытался засадить его, — тяжело вздыхает Ракель. — Хотел сделать так, чтобы Эдварда признали виновным.
— Думаю, дядя действительно не знал, что убийство совершил его сообщник Эрик, — предполагает Терренс. — Я наблюдал за его реакцией, когда суд объявил результаты анализа ДНК, который дал понять, что Браун виновен в смерти друга отца. Он тогда был ужасно разозлен. А если бы его привели в зал суда, то он бы позеленел после слов судьи о том, что Эдварда признали невиновным.