— Майкл не планировать убивать Николаса, несмотря на то, что не любил его. Он так и заявил судье и присяжным, что не отдавал Эрику приказ убить друга мистера МакКлайфа.
— Нет-нет, дядя здесь не причем. Это уже были контры Эрика и Николаса. Причины личного характера.
— Хоть что-то, к чему Майкл не имел никакого отношения.
— Да, но он уже получил сполна. Дядя проведет остаток своих дней в тюремной камере.
— Думаю, никто не ожидал, что ему вынесут такой приговор.
— Согласен, но мне не жалко дядю, — уверенно заявляет Терренс. — Мне не за что жалеть этого человека, который портил мне жизнь тогда, когда я и знать не знал, кто он такой. И который много лет вредил всей моей семье.
— Но к счастью, эта история закончилась хорошо, — с легкой улыбкой отмечает Ракель. — В день вынесения приговора Майклу и его дружкам.
— После него у меня еще долго оставался неприятная горечь. Слушать, как какие-то крысы проклинают тебя и всю твою семью — ужасно. Конечно, я не принимал эти слова близко к сердцу, но все равно было ужасно неприятно.
— Но если выбирать самый шокирующий момент — это день вынесения приговора Уэйнрайту по обвинениям Наталии.
— Он реально больной! Ему нужно лечиться! Такие, как он, вряд ли смогут стать нормальными. Мразями родились — мразями умрут.
— Но ведь суд и так признал его психически нездоровым и определил в тюремную больницу.
— Да, хорошо, что мистеру Торресу удалось добыть медицинское заключение, которого и установило, что Уэйнрайту надо полечить голову.
— После того, что он устроил, все в этом убедились.
— Надеюсь, за ним там очень внимательно присматривают.
— Прошло три месяца, но ничего плохого за это время не случалось.
— Нет, только не это. Если сбежит кто-то из всей этой шайки, то случится еще какая-то беда. Если сбежит дядя, то это станет началом конца для всех нас. А побег Уэйнрайта всем помотает нервы. Особенно Наталии. Да и Эдвард не оставит его в покое и точно прикончит где-нибудь.
— Знаю… — тяжело вздыхает Ракель, с грустью во взгляде смотря на то, что ее окружает. — Но я так не хочу, чтобы это случилось. Не хочу еще несколько месяцев переживать и тратить еще кучу нервов на судебные разбирательства.
— Я понимаю, любовь моя. — Терренс обнимает Ракель чуть крепче, медленно проведя кончиком носа по ее щеке, которую он мило целует. — Но думаю, что все будет хорошо. С этой историей покончено раз и навсегда.
— Конечно… — слегка улыбается Ракель.
— И вообще, давай не будем говорить о судебном разбирательстве. Мне и так ужасно неприятно все это вспоминать. Не хочу вспоминать тот ад, который мы все пережили.
— Я знаю, — с грустью во взгляде тихо произносит Ракель. — Мне тоже неприятно это вспоминать, но я все еще думаю об этом. Как будто все произошло вчера.
— Однако не нужно на этом зацикливаться. Жизнь продолжается. Мы должны забыть этот ужас и жить спокойно.
— Пытаюсь, но что-то не очень получается…
— За эти несколько месяцев наша жизнь окончательно наладилась. Мы с парнями наконец-то записали наш первый альбом. Ты становишься все успешнее как модель, Эдвард помимо работы в группе начал зарабатывать отличные деньги в качестве автора песен. А отец вернул себе судоходную компанию и сейчас пропадает там целыми днями.
— Ты прав, жаловаться не на что, — задумчиво отвечает Ракель.
— А раз так, то давай попытаемся больше не говорить о том, что нам пришлось пережить. Будем думать о свадьбе. Пора бы уже всерьез заняться подготовкой.
— А как же ты? — Ракель наполовину поворачивает голову к Терренсу. — Даже если я постараюсь забыть об этом, то тебе будет непросто сделать это.
— Я смогу все забыть, если никто и ничто не будет напоминать мне об этом, — уверенно отвечает Терренс. — Родители стараются не заводить этот разговор про мне и Эдварде. Да и сам Эдвард не хочет разговаривать на эту тему. Наталия — тоже.
— Ну если никто не будет напоминать мне о случившемся, то я тоже смогу забыть этот ужас раз и навсегда, — задумчиво говорит Ракель. — Однако это не означает, что оставшись наедине с самими собой, мы не захотим вспомнить тот кошмар.
— Возможно. Но со временем у нас уже не будет желания думать об этом. Загрузим себя работой и приятными делами и будем так заняты, что у нас не останется времени думать о плохом.
— Хоть прошло уже три месяца, мы все нуждаемся друг в друге, чтобы найти в себе силы вырвать эту страницу. И лично я бы не хотела оставаться одна, потому что в этом случае могу сойти с ума.