— Могу даже побыть с тобой на съемках, — с легкой улыбкой говорит Ракель.
— Было бы неплохо. Моя работоспособность станет в разы лучше, если рядом будет такая прекрасная девушка, как ты.
— Терренс…
— Во второй раз я наконец-то по достоинству оценил всю прелесть работы с тобой. — Терренс медленно проводит тыльной стороной руки по щеке Ракель. — Мы провели отличное время, которое я никогда не забуду.
— И конечно же ты не упустил возможность вознести себя до небес и побыть неугомонным ребенком, — со смешком отвечает Ракель.
— А что в этом такого? — невинно улыбается Терренс. — Мне было нечего делать, пока народ готовил все для съемки. А поскольку тебя к этому моменту уже причесали и одели, то было бы преступлением упустить шанс поиграть с тобой.
— Иногда мне было стыдно за тебя. Хотелось сделать вид, что я не знакома с тем маленьким мальчиком, который забыл о том, что он — взрослый мужчина.
— Сказала девушка, которая и сама была не прочь немного порезвиться, — с легкой улыбкой говорит Терренс. — Когда я предлагал тебе поиграть, ты ни разу не возразила и с радостью развлекалась со мной.
— Думаю, самым веселым моментом была игра с искусственными листьями, — тихо усмехается Ракель.
— Потому что ты кидала их мне на голову? — со скромным смешком удивляется Терренс.
— Ты все равно был идеален. Сам говоришь, что будь ты по уши в грязи, тебя это никак не испортит.
— О, хорошо, что там не было грязных луж. А иначе бы мне еще долго пришлось бы отмываться от грязи.
— Знаешь, я и сама рада. Потому что не хотелось бы оказаться в грязи, если бы ты повалил меня в нее. Уж лучше упасть в целую кучу листьев и терпеть твою щекотку, чем выглядеть как чумазый поросенок.
— Ну извини, красотка, — невинно улыбается Терренс. — Надо же мне было тебя немного наказать за то, что ты к черту испортила мне всю прическу и швыряла в меня листья.
— По крайней мере, ты отбыл свое наказание, когда прокатил меня на спине как лошадка, — восторженно отвечает Ракель. — Мне никогда это не надоест. Жаль только, что у меня не было хлыста. Подгоняла бы тебя, чтобы ты двигался быстрее. А то совсем как улитка был!
— Я был рад, если бы ты почаще радовала меня своей обезоруживающей улыбкой и звонким, заразительным смехом, — мягко говорит Терренс. — Мне это та-ак нравится!
— Ну если будешь делать для этого все возможное, то так и будет, — с загадочной улыбкой отвечает Ракель. — Например, сам улыбайся почаще. Ведь мне тоже нравится твоя прекрасная улыбка.
— О да, малышка, я просто идеален, — с гордо поднятой головой заявляет Терренс, притягивает Ракель поближе к себе, утыкается носом в ее плечо и мило целует в затылок, все еще обнимая девушку со спины и приложив ладони к ее животу.
— О, МакКлайф, не начинай…
— Только не надо врать. Если начнешь отрицать этот неопровержимый факт, то я все равно тебе не поверю. Потому что ты полностью признаешь мою неотразимость.
— Ну знаешь, я слышала, нарциссы всегда так себя ведут. Не видят в себе ничего плохого и считают себя едва ли не Богами.
— А я вовсе не нарцисс! Почему люди никак не прекратят принимать мою уверенность в себе за нарциссизм?
— Просто скромнее надо быть. А ты в любой ситуации найдешь момент, когда можно будет похвалить себя.
— Ах, детка, как я могу быть скромнее, если рядом со мной находится такая роскошная красавица? — широко улыбается Терренс и мило целует Ракель ее открытое плечо. — Ты должно быть шутишь!
— Ой, ладно, с тобой бесполезно спорить на эту тему. Лучше пошли вниз, дожидаться наших гостей. И заодно проверим, достаточно ли у нас еды на этот вечер.
— А я предлагаю провести это время гораздо интереснее… — тихо, нежно мурлыкает на ухо Ракель Терренс, носом проведя по всей длине ее распущенных, слегка волнистых волос. — Я очень многое успею еще сделать с тобой.
— А если кто-то наглым образом помешает нам?
— Не беспокойся, у нас с тобой есть чуть больше часа.
— Вообще-то я уже сделала прическу и макияж. Ты что, хочешь, чтобы я пошла к гостям в растрепанном виде?
— Не вижу в этом ничего плохого. — Терренс пальцем берет усыпанную бриллиантами сережку Ракель и пару секунд рассматривает ее. — Легкая небрежность еще никому не повредила.
— Не забывай, что в доме также находится наш по уши влюбленный Бенджамин.