— Мне без разницы, какой, — со скромной улыбкой пожимает плечами Эдвард. — В этом плане я непривередливый.
— Но если кто-то захочет что-то другое, то дайте мне знать. — Ракель присаживается за столиком рядом с Терренсом и отпивает немного сока из стакана, что стоит напротив нее.
— Знаешь, Эдвард, должен признаться, что ты был нужен моей группе, — признается Терренс со стаканом сока в руке. — Когда ты пропал и перестал помогать нам писать песни, у нас как-то пропало все вдохновение, да и работа стала какой-то скучной.
— Что, прямо так сильно? — скромно хихикает Эдвард.
— Очень… Мы могли часами сидеть и ничего не написать… Не знаю, в чем причина, но ты как будто давал нам пинок под зад и как-то вдохновлял… С тобой нам было намного проще писать песни…
— Не буду скрывать своей гордости. — Эдвард с гордым видом и хитрой улыбкой убирает с глаз прядь волос. — Мне приятно это слышать.
— Нет, конечно, мы там что-то написали, но все равно это не настолько здорово, чтобы все были в восторге.
— Если хочешь, я с радостью продолжу помогать тебе, Питеру и Даниэлю писать песни. Тем более, что у меня есть несколько новых идей, которые вам обязательно понравятся. Я сделал несколько заметок, чтобы потом не забыть.
— Ох, не знаю, как тебе сказать, но похоже, твоя помощь может и не пригодиться, — тихо выдыхает Терренс. — И твои песни вряд ли будут нам нужны.
— То есть, как это?
— Очень многое произошло, пока тебя не было в городе.
— Правда? Но что произошло, пока я был в отъезде?
— Группа разваливается, — подавленным низким голосом отвечает Терренс.
— Разваливается? — мгновенно уставляет на Терренса удивленный взгляд Эдвард. — Ты серьезно?
— Серьезнее некуда. История «Against The System» скоро может закончиться, даже не начавшись.
— Ты что опять разругался с Питером и Даниэлем?
— Нет, не я с ними ругался. Это они собачатся между собой. Они как будто с цепи сорвались и не могут находиться в одном помещении вместе.
— Но ведь они так хорошо ладили и были давними друзьями. Что они не поделили?
— Понятия не имею. Я не знаю, что с ними произошло, но эти двое отказываются что-либо объяснять, все сваливают друг на друга и не слишком заинтересованы в спасении группы.
— И как давно это продолжается?
— После того, как мы вернулись из тура и сразу же начали работать в студии. До определенного момента все было хорошо, но потом они начали ссориться и срывать всю работу. И не только это… Питер еще и начал постоянно ходить в клубы и напиваться там в стельку. Из-за чего потом страдал от похмелья и обязательно срывал всю работу, когда мы с Даниэлем были готовы работать.
— У Питера разве какие-то проблемы? — слегка хмурится Эдвард. — С чего вдруг он начал пить?
— Не знаю, Эдвард, я ничего не могу из них вытащить. — Терренс отпивает немного сока из своего стакана. — А вчера в студии они вообще подрались и едва не отправили друг друга в больницу после того, как Даниэль назвал Питера импотентом.
— Хорошо, что Терренсу удалось их разнять и не дать поубивать друг друга, — добавляет Ракель.
— Боже, ну и дела… — качает головой Эдвард и выпивает немного сока из стакана. — Неужели Даниэль все-таки достал Питера своими шутками о его отношениях?
— Это единственное, что мы можем предположить. Думаю, Питер слишком долго все это терпел, а однажды он просто психанул и разозлился на Даниэля.
— Да, но ведь не только Питер предъявляет Даниэлю претензии, но и наоборот, — отмечает Терренс. — Значит, здесь есть еще что-то… Может, даже связанное с загулами Роуза… Хотя и мне тоже не нравится, что он пьет так много, что буквально скоро алкоголиком стать может… И наотрез отказывается работать…
— Пробовал поговорить с ними наедине? — интересуется Эдвард.
— Пробовал, но ничего не вышло.
— И что ты собираешься делать? Роуза и Перкинса надо как-то помирить, а иначе вы и правда будете вынуждены распустить группу.
— Не знаю, брат, — пожимает плечами Терренс. — Но группа развалится на глазах… А незадолго до твоего с Наталией прихода мне позвонил Джордж, наш продюсер и менеджер, занимающийся делами группы. Он сказал, что если в ближайшее время мы не начнем писать песни, то студия звукозаписи расторгнет с нами контракт. И тогда с полной уверенностью можно сказать: «Прощай, всемирная слава!»…
— Но ведь вы уже написали какие-то песни! Предъявите тексты Джорджу, и пусть он их прочитает.
— Показать пару незаконченных песен, которые стыдно выпускать? Этого недостаточно! А большего у нас нет! Что я могу сделать, если группа отказывается работать? А тянуть ее один мне уже, если честно, надоело. Сегодня я твердо решил, что больше не буду бегать за этими двумя и умолять их помириться. Хватит! Я уже устал!