— Почему же самопровозглашенный? Я — реально король шоу-бизнеса, в котором меня все знают и уважают!
— Ох, заткнись, пожалуйста, а иначе я прибью тебя прямо здесь… — закатывает глаза Эдвард.
Терренс тихонько ухмыляется с гордым видом, а затем бросает короткий взгляд на открытую входную дверь.
— Ладно, черт с тобой, — машет рукой Терренс. — Посиди пока в гостиной. Дай мне пару минут. Я возьму кое-что, и мы поедем.
— Хорошо, Ваше Высочество, — слегка улыбается Эдвард. — Подожду вас хоть двадцать минут.
— Шагай давай, пока я не передумал брать тебя с собой.
С этими словами Терренс слегка подталкивает Эдварда ко входной двери. Тихо хихикая, МакКлайф-младший заходит в дом и проходит в гостиную, с интересом оглядываясь вокруг и приходя в восторг от дома своего брата каждый раз, когда он приезжает сюда.
Огромная гостиная, в которой могло бы поместиться очень много людей выглядит очень богато и изысканно. Перила и ограждение на втором этаже в том месте, откуда открывается шикарный обзор на всю гостиную, невероятно красивые благодаря интересным узорам. На высоком белоснежном потолке можно увидеть огромную люстру, которая прекрасно освещает помещение в темное время суток. А в плохо освящаемых уголках лампы расположены либо на столиках, либо на полу. На полу лежит мраморный кафель, который красиво переливается на свету и издает звук, когда кто-то постукивает по нему обувной подошвой или каблуками.
Одна половина гостиной пуста, а на другой половине расположены несколько мягких диванов и кресел с изумительными узорами, между которыми стоит прозрачный журнальный столик, по краям отделанный светло-коричневыми вставками. Также в этой части на полу лежит ковер с интересными рисунками, идеально сочетающийся с бежевыми и коричневыми оттенками, в которых отделано это помещение. А еще здесь можно увидеть искусственные цветы, что стоят в высоких золотых расписных вазах в разных углах гостиной. Есть много дверей, которые ведут в другие помещения, а на окнах и некоторых арках висят темные шторы, едва их прикрывающие.
Когда Эдвард любуется всей этой красотой, он мечтает о том, как жил бы в подобном месте и любовался каждым его уголком. К сожалению, его жилищные условия жизни в обшарпанной комнате в доме, что был построен еще в конце двадцатого века далеки от идеальных. Пока что у него нет возможности заработать денег на свое собственное шикарное жилье. Он ни актер, ни певец, ни продюсер, ни бизнесмен — никто из тех, кто зарабатывает миллионы, живет в роскошных загородных особняках и чувствует себя королями и королевами. Поэтому мужчина сомневается, что однажды сможет начать зарабатывать огромные деньги и жить в роскоши.
Эдвард еще какое-то время ходит по гостиной и осматривает ее, пока Терренс закрывает дверь и куда-то уходит на минуту, чтобы кое-что взять. Но потом его взгляд падает на гитару брата и тетрадь, в которой тот пытался писать песни до визита Летиции. Мужчина подходит ближе и с интересом рассматривает то, что написано на куче бумаг, что лежит рядом с ней на журнальном столике. А стоит ему захотеть взять один из листков и почитать то, что там написано, как в гостиную возвращается Терренс. Об этом говорит негромкий стук от подошвы его обуви по мраморному кафелю.
— Писал песни? — интересуется Эдвард.
— Да, пытался, по крайней мере… — скромно улыбается Терренс, выискивая что-то на одном из столиков, который находится рядом с диваном, и на котором находится куча всяких вещей. — Написал кое-что до твоего прихода…
— Правда? А я могу взглянуть?
— Э-э-э, да, конечно… — пожимает плечами Терренс. — Хотя я не думаю, что тебе это понравится. Как более опытному в этом деле.
— А вот мы сейчас и проверим, реально ли ты такой мультиталантливый, каким себя считаешь.
Эдвард берет в руки тетрадь Терренса и сначала читает то, что написано на раскрытых страницах. А пролистав еще несколько исписанных листов, взгляд мужчины останавливается на строчках, который его брат написал буквально недавно. МакКлайф-младший начинает с интересом перечитывать все эти слова и видит, что возле некоторых из них стоят пометки, сообщающие о том, какие аккорды, по его мнению, нужно брать. В тетради также сделаны кое-какие заметки о том, как долго нужно пропевать какое-то слово, как долго надо тянуть ту или иную ноту, и с какими эмоциями их стоит исполнять. Прочитав почти все строчки к песням и тихонько пропев то, что у него получается, Эдвард скромно улыбается и одобрительно кивает.
— Ух ты, круто получается! — восклицает Эдвард. — Не знал, что ты можешь так здорово писать песни.