Шаман проверил мой день рождения по своей книге: «Твой дух – conejo». Великолепно. Кролик.
Шаман спросил, чем он может помочь нам. Я сказал, что хочу лицезреть истинную силу Максимона.
Следующие несколько минут вспоминаются мне как какофония быстрой испанской речи. Она каким-то образом окончилась тем, что мне вручили шесть разноцветных свечей, а сам я очнулся под деревянной доской ползущим в направлении алтаря. Шаман предупредил, чтобы я не пугался, если неожиданно почувствую холод – возможно, это как раз и будет энергия Максимона.
Я зажег свечи и поставил их на чурбан – это кажется простым, пока сам не попробуешь, – тем временем шаман взывал к священному пламени на кахиквель, древнем языке индейцев майя.
Неизвестно, что духи ответили ему, но он выглядел возбужденным. В какой-то момент показалось, что он ссорится со священным пламенем.
Шаман перескакивал с кахиквель на испанский, обращаясь то к Максимону, то ко мне. Он сказал:
– Должно быть, люди причиняли тебе много страданий. В том числе женщины. Так?
А, это, должно быть, про Ди.
– Но есть и священное правосудие, – добавил он торжественно. – Хотя с этим не так-то просто справиться.
Как он был прав!
– Быстро от этого не избавиться. Этих свечей недостаточно.
Он зажег еще семь свечей и продолжил оживленную беседу с ними.
– Была смерть, – заключил он.
Дэйв. Мерв. Мой отец. Мой дед.
– Ты весь изломан внутри, твоя жизнь лишена смысла. Она просто движется по бессмысленной спирали.
Потише, приятель.
Должно быть, я выглядел немного мрачновато, потому что шаман быстро добавил:
– Это не я – это говорит священное пламя. – Он указал на чурбан, где четыре из моих свечей уже упали: – Смотри, Максимой отвергает твои свечи.
Шаман назначил для меня церемонию полного очищения спустя неделю – в мой день рождения по календарю майя. В оставшееся время он порекомендовал мне просить прощения у бога, семьи, моих предков и моего нагуала.
По дороге домой я пересказал свою беседу с шаманом Бартоломе, чтобы удостовериться, что правильно все понял.
В испанском языке очень легко перепутать подлежащее и дополнение. Если верить Бартоломе, то шаман на самом деле сказал, что это я причинил многим людям, среди которых были и женщины, очень тяжелые страдания, и очиститься от этого было не так-то просто.
Когда я выходил в туалет, шаман сказал ему: «У него очень большие проблемы со смертью». Иными словами, он думал, что я пришел к нему, потому что убил кого-то.
– И женщина, – радостно добавил Бартоломе, – похоже, ты ее изнасиловал.
Таким образом, мне следовало молить бога, дедушку и кролика о прощении, потому что я был насильником и убийцей.
Перед очищением я сходил к астрологу майя, просто чтобы убедиться, что в моем гороскопе не будет сказано: «Ни в коем случае не принимайте участие в обрядах очищения».
Я нашел шаманку из La Casa de Nahuales (Дом духов), которая составляла карты души. Она носила длинную черную одежду и по одному кольцу на каждом пальце. Она сообщила, что с радостью окажет мне эту услугу за двадцать пять долларов, потому что составление карты – длительный процесс, «хотя теперь, когда есть компьютеры, это несколько легче».
Компьютеры?
На следующий день я обедал в ресторанчике «У Фриды» в окружении репродукций Фриды Кало, и ко мне подошла американка. Она сразу же задала мне вопрос по-английски, я ответил на него тоже по-английски, и только после этого она спросила по-испански, говорю ли я по-английски.
Сперва я проигнорировал ее, приняв за часть всемирной чумы в виде католиков-евангелистов, которые повсюду преследуют людей, кушающих в одиночестве. Но вскоре она рассказала, что она еврейка, а ее муж, доктор, работает на какую-то благотворительную организацию в Гватемале.
Я уже две недели не разговаривал по-английски, поэтому сразу же выложил ей все, что происходило со мной.
К моему глубочайшему изумлению, она быстро приняла сторону шамана и сказала, что я и впрямь, наверное, убил кого-нибудь, но в другой жизни.
Я рассказал ей о своем нагуале.
– Кролик? – переспросила она и уточнила: – А какого он цвета?
Мне вручили длинный список приношений, которые были совершенно необходимы для церемонии. Максимой и его нагуалы – а нам предстояло общаться именно с ними – очень любили ром и сигары, шоколад, сахар, свечи (не меньше сотни), разнообразные местные травы и растения.
Целое утро мы бродили по рынкам, пытаясь найти cuilcos, о которых Бартоломе никогда не слышал («Мы просто попросим продать их нам и посмотрим, что достанет сеньорита»). Беззубые старухи, заправлявшие магазинами, куда мы заходили, смотрели на нас так, как будто знали, что я был убийцей.