Выход первого номера «Ральф стайл» совпадал с очередным выпуском «Эф-эйч-эм коллекшнз». Это сделало бы задачу моих рекламных агентов еще более сложной, если бы они на самом деле продавали журнал. Но они не утруждали себя этим. «Эф-эйч-эм коллекшнз» ничем не отличался от «Ральф стайл», если не считать того, что первый содержал сорок страниц рекламы, из которых тридцать пять были рекламой модных изделий, тогда как во втором рекламой были заняты восемнадцать страниц, из которых моде были посвящены шесть, а оплачены – только четыре страницы.
Мои рекламщики не собирались продавать рекламу модных товаров для «Ральфа», поэтому мне пришлось уволить их шефа. Сначала я отказывался разговаривать с ним о чем-либо, кроме моды. Раньше мы разговаривали или встречались несколько раз в неделю, но теперь с этим было покончено. Он стал присылать вместо себя своего заместителя Дэйва, но и ему я сказал, что готов беседовать только о моде. Я перестал разговаривать с отделом рекламы по-английски. На любые их вопросы я отвечал только по-испански. Типичный диалог выглядел следующим образом:
– Звонят из «Герперакса», они хотят две страницы тематического материала в следующем номере. Мы можем им это устроить? Им нужен ответ прямо сейчас.
– Discupla. No puedo hablar inglés.
– Ну пожалуйста, это очень важно. Мы можем дать им страницы?
– Tinea no es una гора. Quiero las ropas.en mi revista. Ropas. Entiendes?
– Ради Бога, Марк, я не говорю по-итальянски…
– No es mi problema.
Когда стало понятно, что я скорее уволюсь, чем откажусь от своего, Скотта перевели в бухгалтерию. Таким был мой первый опыт безжалостности. Он окончился убедительной победой и придал мне ложное чувство уверенности в собственных силах. Мне было жалко начальника отдела рекламы, потому что он хорошо делал свое дело, никто не мог с ним сравниться в этом, но для меня на первом месте были интересы журнала, поэтому победил именно «Ральф».
Должность главного рекламщика перешла к образованному, кипящему энергией Дэйву. Не спросив моего согласия, он нанял величавую Николя на должность своего заместителя по моде. После этого стало понятно, что я совершенно не разбираюсь в людях. Николя была настоящим гением модной рекламы. Ее длинные ноги, большие глаза, неуемная энергия и модные вещи, которые она носила сама, немедленно подняли наши доходы от рекламы тряпья. Через полтора года четверть доходов от рекламы «Ральфа» поступала от клиентов, продававших одежду и мужскую парфюмерию, что было сравнимо с показателями ведущих мужских журналов западных стран.
Аманда, которая в одночасье из ассистентки превратилась в заведующую отделом моды, просто потому что других кандидатур у нас не было, также проявила себя с самой лучшей стороны. Она сразу же поняла, что мне было нужно: модели-мужчины, которые не складывали губки бантиком, как будто они готовы сделать минет, и модели-женщины, которые складывали губки бантиком, как будто были готовы сделать минет. Аманда сделала снимки более яркими, реалистичными, но не обыкновенными. Но что еще важнее, она не ограничила свой выбор кожей и джинсами, как я в свое время. «Ральф» сделал очень много для продвижения одежды для скейтбордистов на широкий рынок. Небольшие подпольные фирмы не могли понять, почему нас интересовала их одежда – ведь у них совершенно не было денег на рекламу или желания добиваться широкого распространения своего товара. Когда читатели видели одежду, она им нравилась, они доверяли «Ральфу», поэтому шли и покупали ее. Со временем производители одежды для скейтборда смогли существенно расширить свой бизнес и начали платить «Ральфу» за свою рекламу.
Нам пришлось отказаться от идеи фотографировать обычных людей для рекламы одежды, потому что она на них плохо сидела. Я хотел фотографировать коротышек, толстяков, качков и вешалки для пальто, но образцы моделей следующего сезона всегда были доступны только в очень небольшом диапазоне размеров: мужские брюки с талией восемьдесят шесть сантиметров и ботинки восьмого размера. Странно, но у большинства моделей ноги не восьмого размера, и иногда нам приходилось обрезать фотографии мужчин в костюмах, чтобы не было видно, что они стоят босиком. Каждому парламентарию, который возьмется обвинять журналы в пропаганде образов исключительно стройных женщин, можно предложить поискать двенадцатый размер новой модели юбки на следующий сезон.
Раньше была такая организация – Австралийское общество редакторов журналов, куда входили редакторы общедоступных журналов и приложений к газетам. Общество присуждало премии за лучшую работу, большинство из которых доставались газетным приложениям вроде «Гуд уикенд».
Редакторы журналов посчитали, что они находятся в невыгодном положении, самоустранились от работы общества и основали свою собственную Ассоциацию издателей журналов, которая выдавала титулы за коммерческую успешность и – да поможет нам Бог – грамотный маркетинг. Я не собирался участвовать в этих соревнованиях – какой смысл становиться лучшим среди худших журналов? – но их поддерживала наша компания. Мы выдвинулись на целый ряд номинаций, и Брэд прислал мне письмо с просьбой отправить ему список пятерых сотрудников, которых я хотел бы пригласить на церемонию награждения.
И снова я заявил, что никуда не пойду, если со мной не пойдут все. Он сказал, что все журналы АПО были ограничены в той же степени, на что я ответил, что он может сам выбрать пятерых моих подчиненных, но я не стану одним из них. Они так и не смогли понять, что члены коллектива не просто «готовят продукт к выпуску», они уверены, что они и есть этот самый продукт. Они пишут слова, подбирают снимки, формируют страницы, выкладывают на них свои имена и души. Именно так полагали все: от координатора до главного редактора. Оставить хоть одного за бортом было бы равносильно словам корпоративного служащего: «Мы не можем в достаточной степени оценить ваши усилия» или словам нормального человека: «Ты просто бесполезный кусок дерьма».
Праздничный ужин обошелся компании в сто восемьдесят долларов с человека. Брэд пошел к Джею, сказал ему, что мы еще не отпраздновали резкий взлет объемов продаж, и получил его разрешение на присутствие всех сотрудников «Ральфа» на торжественной церемонии. Но Брэд не хотел платить за Эша, который был оформлен как внештатный сотрудник. Я пустил шапку по кругу, и мы скинулись по десять баксов на билет для него.
Одна церемония награждения сплотила «Ральф» посильней, чем целый сезон альпинистских приключений и езды с препятствиями. Мы были чем-то вроде армии, такой неряшливой, недисциплинированной армии, которая не очень хорошо вела себя в бою (например, как армия Голландии). Мы ничего не выиграли, но гордо прошлись из обеденного зала в ночной клуб на Оксфорд-стрит, где и продолжили пить до четырех утра. Эш потратил не меньше ста восьмидесяти долларов, угощая всех пивом.
На том ужине я повстречал Филиппа Томаса. Он никак не мог понять, почему АПО не хотело отнестись к «Ральфу» посерьезней. Я сказал, что всему виной был я сам: это я начал необъявленную войну, не давал повысить цены, когда «Эф-эйч-эм» дорожал, менял дату выхода номера в свет, увеличивал размер журнала и настаивал на выпуске модного приложения. Это все делал только я один.
Несколько месяцев спустя после того, как АПО отказалось оплатить всем журналистам и дизайнерам поход на вручение премий, компания провела выездную конференцию для руководящих работников. Мы сели в самолет и полетели бизнес-классом на пятизвездочный курорт в Виктории, где провели пару полушутливых совещаний, поиграли в гольф и вдоволь наелись на банкетах под выступление «АББА».
Брэду многое приходилось терпеть, но в конце концов мы с ним разругались из-за очередной бессмысленной директивы бухгалтеров, которые никогда не работали в журналах. Редакторам было сказано, что если они хотят просмотреть какой-либо журнал, то им следует сперва оформить на него подписку. Так предполагалось экономить деньги. Эта затея напомнила мне попытки Клэр использовать соковыжималку, чтобы быстрее получать апельсиновый сок. Крайне редко мне хотелось купить выпуск, например, небольшого импортного мужского журнала. Раз в несколько месяцев там могла появиться обложка, которая мне понравилась бы. Вместо того чтобы заплатить восемь долларов за тот номер, мне теперь пришлось бы искать восемьдесят, чтобы оформить годовую подписку. Если на рынке появлялся новый журнал, то дело было еще хуже: я мог читать его только со второго номера или после того, как будет оформлена подписка.